Заморский вояж - [16]

Как уже доложили Колесникову, вчера сюда прилетел Роммель. Ну, стоило ожидать, старый товарищ давно грозился показать, как воевать надо. Он, кстати, здесь и впрямь мог развернуться, поскольку война явно приобретала уже подзабытый маневренный характер. Никакой сплошной линии фронта, никаких линий долговременных укреплений, даже никаких крепостей. Ничего удивительного – реально задействовано оказалось очень мало войск на очень большом пространстве. Альянс использовал относительно малые силы, поскольку их приходилось тащить через океан, а США изначально имели очень маленькую относительно размеров занимаемой территории армию. К тому же значительная – и лучшая – ее часть оказалась завязана на Тихоокеанском театре. В такой ситуации старина Эрвин и впрямь мог кое-кому показать, как надо шнурки гладить, и наивно было бы полагать, что он упустит такую шикарную возможность повысить свою популярность в войсках и удовлетворить жажду побед. Как ни крути, в душе он так и остался ненавоевавшимся мальчишкой.

Швартовка прошла штатно, и город, несмотря на бушевавшую совсем рядом войну, так и не соизволил проснуться ради такой мелочи, как возвращение победителей. Точнее, одного победителя – «Гнейзенау» ушел в Европу, на ремонт. Правило о том, что любые серьезные повреждения, полученные кораблем, в случае, если нет острой оперативной необходимости именно в нем, должны устраняться срочно и на нормальных судоремонтных заводах, Колесников ввел с самого начала кампании и соблюдать старался неукоснительно. С одной стороны, это, конечно, могло приводить ко временному ослаблению флота, с другой – резко снижало риск потери корабля в будущем. Моряки, разумеется, отнеслись к подобному новшеству весьма благосклонно, да и в имидж Лютьенса такой подход вписывался. Он де в бою не жалеет ни себя, ни кого-то другого, но зато вне сражения старается обеспечить своим людям все и максимально снизить для них риск. В принципе, так оно и было.

И вот, «Гнейзенау» ушел в Германию. Точнее, ремонтировать его будут в Британии, но сейчас это было уже одно и то же. Где-то на середине пути он встретился с русским танкером, с которого пополнил запасы топлива и, если все пойдет нормально, очень скоро окажется в уютном доке, а моряки получат сутки гулянки на берегу за счет флотской казны. Еще одно нововведение, которое многие считали популистским, но оспаривать, что характерно, не смели.

«Шарнхорсту», откровенно говоря, тоже не помешал бы ремонт, но хотя бы один линейный крейсер адмиралу сейчас был под рукой необходим, а потому было принято решение попытаться устранить наиболее неприятные последствия вражеского обстрела на месте. Получится – хорошо, нет – там будет видно, тем более, «Гнейзенау» должен был достаточно скоро вернуться. Да и в Галифаксе ему предстояло находиться всего дня три – затем отсюда в Европу пойдет караван транспортных кораблей, и часть пути конвоировать его предстояло именно «Шарнхорсту».

Прошуршал шинами черный «Линкольн Зефир Континентал». Шикарная машина родом из США. Их здесь захватили в свое время десяток, если не больше, и теперь они то и дело мелькали в разных частях города, возя генералов и полковников. Эту, похоже, прислали за Лютьенсом – без лишней помпы, все знали, что танцев вокруг своей фигуры адмирал не любил, но уважение выказали. Еще бы, калибр-то у Колесникова с любым генералом, да хоть бы и фельдмаршалом даже, сейчас несопоставим.

О-па! Как оказалось, нет, не за ним, а к нему. Из автомобиля выбралась знакомая фигура в кожаном плаще и бодро зашагала к трапу. Следом, едва успевая, семенило что-то помельче, нагруженное здоровенным, английского образца, саквояжем и очень шустро перебирающее ногами. Видать, адъютант, с трудом поспевающий за патроном.

По трапу Роммель поднялся все тем же быстрым шагом, небрежно отсалютовал вытянувшимся в струнку морякам и крепко стиснул руку Колесникову:

– Приветствую, король морей. Все ходишь под своим непотребством?

– Иначе это было бы неуважением к фюреру, – пожал плечами адмирал. – Что, решил с утра пораньше?

– Да. Кофе напоишь?

– Могу и чем покрепче. Прошу, – и они двинулись в адмиральский салон.

Откровенно говоря, для русских такая встреча выглядела бы суховатой, для немцев же – едва ли не пределом того, что можно позволить себе при посторонних. И это притом, что они с Роммелем официально считались (да и были) друзьями. Впрочем, в салоне, отослав всех куда подальше и распорядившись насчет завтрака, можно было расслабиться. Бухнуться в кресла, расстегнуть кители и вообще почувствовать себя довольными жизнью.

– Смотрю, ты опять с победой? – Роммель сосредоточенно рылся в саквояже, одну за другой извлекая бутылки весьма интересных форм. Похоже, он сюда пришел еще и затем, чтобы просто отдохнуть в приличной компании, где можно было не следить за каждым словом.

– С частичной. – Колесников поднял одну из бутылок, внимательно посмотрел на этикетку, присвистнул: – Ты что, из дому их сюда тащил?

– Ну конечно. Стану я местное пойло хлебать, как же. Нет, конечно, если другого не будет, придется, но пока есть возможность, надо выбирать что получше.