Заморок - [51]
Александр Иванович телефон положил, а Лора и спросила. Александр Иванович рассказал.
Лора подскочила и давай виниться про Надежду, что Лора разов пять беседовала с Надеждой как председатель женсовета, что Лора была не чуткая к Надежде, что Надежда просила Лору замолчать про все.
Лора зарюмсала, что пойдет напишет на себя в милицию.
Лора б и пошла, а Александр Иванович сказал, что женщины в нашем коллективе хуже баб, что у него уже нету здоровья трудиться.
Лора сказала, что и перед Александром Ивановичем виноватая за здоровье Александра Ивановича.
Александр Иванович плюнул на пол, а потом Лору обхватил, чтоб, может, успокоить, аж груди у Лоры смялись, у Александра Ивановича ж руки ой какие…
Катерина аж задохлась:
— И ты подумай, Мария, какая сволота этая Валька! Ну откудова Валька знает про какие у кого с мужчин руки?!
Я сказала, что ничего Валентина доподлинно не знает, а дразнится. Что Валентина завидует Катерине, про которую все-все знают, что мужчины Катерину любят, даже и руками любят тоже.
Катерина мотнула головой.
Так Валентина рассказала, что Александр Иванович крикнул Валентине, чтоб Валентина летела до Дмитра за четвертинкой. Валентина слетала.
Александр Иванович налил Лоре полстакана и сказал пить.
Лора послушалась и выпила до самого конца. Потом мо́вчачки цапнула четвертинку и айда.
Александр Иванович сказал, что поедет в больницу и тоже ж айда. От такое дело.
Катерина вытянула рот по ниточке.
Я вытянула рот тоже.
По правде, в эту секундочку я пожалела про что не сказала Лоре «до свидания». Хорошо б было рассказать Катерине для дружбы.
Да.
А несказанное назад не повернешь.
Конечно, это все на свете сделалось не само. Это сделалось по намеченному. А наметка была моя. Симкина мне говорила, что хорошая портниха дает крепкую наметку. Живая нитка любит рваться. Надо понимать.
Считай, Надежда уже порвалась. Лора, считай, тоже. А и Катерина попалась под иголку. Катерина ж баба с баб.
Наметка мне понравилась. А день мне не нравился и не нравился — хоть что. С всех сторон плохо.
В своей жизни я узнала, что если что человеку не нравится, надо, чтоб сделалось еще хуже. Плохое человек с своей головы всегда не выкида́ет. Гадает, может, ничего, может, устроится. А если еще хуже — получается совсем конец. А конец, так начинай сначала.
Я себе решила, что Яков будет которое хуже с хужего, что надо идти до Якова.
Я пошла до Якова с словами про волнение. Яков же ушел с моего дома больнюсенький-больнюсенький. По правде, я сильно надеялась, что Яков как-нибудь по дороге на работу умер.
Яков не умер, а сидел и ковырял доску лобзиком или чем.
В коридоре я еще раньше увидела возле стенки поздравление в рамке буквами спиной. С спины было некрасиво и непонятно. Конечно, спереди всегда красивей и понятней, и у человека тоже.
— Здравствуйте, Яков! Я про вас волновалась!
— О! Изергиль! А мне уже совсем хорошо. Про Надежду слышала?
— Ага…
— Дурная! Любовь ей!
— Может, не любовь…
— Не. Любовь. Когда с уксусом — любовь и точка.
— А вы не знаете, кого Надежда любит?
— Скорей всего, мужчину.
— С коллектива?
— Тебе зачем?
— Для жизни.
— Дурная! Я тебе показывал на пальце про твою жизнь! Не про то думаешь!
— Я и про то думаю тоже.
— И шо?
— Яков, у вас здоровье… Может, вы обойдетесь про Бога… Хоть чтоб не на небо…
Яков пилил лобзиком и пилил, вроде выпиливал за мной и за собой тоже все-все слова. А я ж, не дай боже, — не Бог. И Яков тоже.
Я подумала, что, может, Яков сегодня пилит на подмене у Мойсея.
Потом я подумала, что тогда чьи слова пилятся? Я видела в горсаду слова на памятнике героям, мне понравилось.
Яков сказал:
— Я для начала хотел обойтись. Хотел проклянуть Бога.
— Ну и проклянули б! А то целое дело и вам, и людям!
— Не получилось у меня. Когда одному, так в нужном проклятии силы не будет. На такое решиться, надо вдесятером. Положено десять, десять дай. У евреев есть отдельное проклятие для своих, которые сделали против своих. Убили или там под смерть подвели. Кого проклянут, тот, обещают, больше месяца не протянет. Давно высчитано.
— Хорошо, что хоть ждать не долго.
— Хорошо. Только дальше вырос у меня пень. По Закону, если приговор не по справедливости, тогда сам готовься. Я людям объяснял, что приговор по справедливости. А люди ж знаешь какие… Говорят, надо сначала сказать, что пускай исправит, что пускай сделает как было…
— Как было — это ж получается как?
— Шоб были живые, кто уже мертвый.
— Яков…
— Шо ты на меня? Ты меня спросила. Я тебе ответил. Шоб тебе было известно: давно у евреев один такой был, который знал, как делать воскрешение. Хотел людям передать. А Бог запретил, шоб самому. Еще и убил того.
— И все?
— Все.
— А может, есть, чтоб одному проклянуть?
— Не. Нету. Я ж спрашивал. Есть такое, когда отец сына проклинает. «Проклинаю на веки вечные до кончания веков и всего на свете». Слова не такие, а проклинает сильно. Тогда у сына рука отсыхает и отпадает.
Я спросила у Якова про руку:
— Как у моего Ленина?
Яков сказал:
— Ага. Как у твоего.
Получилось, что я своими словами с своего рота сказала про Ленина, что Ленин проклятый. И получилось, что Яков эти мои слова своим лобзиком… А я ж сама лично сделала подарок органам.
Алла Хемлин определяет свой новый роман «Интересная Фаина» как почти правдивую историю. Начинается повествование с реального события 1894 года — крушения парохода «Владимир». Дальше все, что происходит с персонажами, реально буквально до предела. Только предел все время смещается. В «Замороке» (длинный список «Большой книги»-2019) Алла Хемлин, кроме прочего, удивила читателей умением создавать особый речевой мир. «Интересная Фаина» в этом смысле удивит еще больше.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.