Замок на песке - [20]

Мору нравилось здесь, особенно вечерами, при затворенных плотно ставнях, когда темнота нарушалась лишь тусклым светом лампы и поэтому казалось, что ты очутился то ли в пещере, то ли в лаборатории алхимика. В нескольких шагах от дверей комнату перегораживали два высоких застекленных прилавка. И если эта, передняя часть магазина, содержалась в относительном порядке, то по ту сторону начинался и чем дальше вглубь, тем больше нарастал хаос. Вдоль трех стен от пола до потолка громоздились полки, уставленные чем попало и как попало, а подступы к ним затрудняли стоящие вплотную друг к другу деревянные лари. Между ларями, на оставшихся клочках пространства, теснились маленькие столики, некоторые со стеклянными крышками. Часть драгоценных ювелирных изделий была выставлена в витрине магазина, часть хранилась в сейфах в задней комнате, остальные же лежали под стеклом на прилавке в продуманном беспорядке. Тим, когда хотел, прекрасно демонстрировал свой товар. Он любил камни, собирал и выставлял их, руководствуясь собственной системой ценностей, не всегда совпадающей с рыночной ценой. Мор отметил, что сегодня один из прилавков отдан коллекции опалов. Ожерельям из опалов, серьгам с опалами, брошам; опалам черным, опалам переливчато-многоцветным, опалам бесцветным, сверкающим, словно капельки замерзшей воды. Второй прилавок был заполнен жемчугом, сверху лежал настоящий жемчуг, под ним — жемчуг культивированный, а рядом красовались вещицы из золота — печатки, кольца, часы. За годы дружбы с Тимом Мор выучил кое-что о камнях. Это получилось помимо его воли, потому что, по причинам ему самому неясным, он поначалу с некоторым неодобрением относился к профессии друга.

В порядке содержались только действительно дорогие изделия. Дальше, на задворках, хранилась дешевая бижутерия, и она-то лежала как попало. Под стеклами приземистых столиков, скрученные в виде многоцветных канатов, кудрявились бусы, и не всякий клиент набирался храбрости, указав пальцем на эти радужные лианы, потребовать: «Покажите мне вот эти бусы». Тут же, рядом, громоздились клипсы, серьги, причем часто оказывалось, что вторая клипса или серьга безвозвратно потеряна; а еще броши, браслеты, аграфы и целый винегрет прочих мелких украшений. К дешевым изделиям Тим относился без всякого трепета. Они не выставлялись, они просто валялись, и между столиками позволено было бродить тем из покупателей, которые упрямо стремились отыскать какую-то определенную вещь, и очень часто им приходилось обшаривать магазин вдоль и поперек в поисках второй сережки или второй половинки какой-нибудь пряжки. На задворках хранились и другие предметы, более или менее дорогие: табакерки, вышивки, старинные монеты, кубки, веера, пресс-папье, кинжалы с эфесами из серебра; Тим часто говаривал: «Не могу понять, как эти диковины сюда попали, потому что, клянусь, сам я их не покупал».

Тим принес стулья и, рассадив гостей в передней части магазина между прилавками, исчез в глубине, чтобы принести печенье и молоко для Нэн и Дональда и виски для себя и Мора. В задней части магазина находилась мастерская, кухня и дворик, где росло лишь одно растение — платановое дерево. На втором этаже — спальня, небольшие оконца которой выходили на улицу. Мор вытянул ноги. Как и всегда, легкое волнение охватило его лишь только он представил, что находится сейчас в пространстве, для других посетителей недоступном. В этом был привкус избранности и вместе с тем что-то волшебное. Он чувствовал, что жена и сын тоже взволнованы. Дон и Нэн становились в магазине Тима непоседливыми и беспокойными. Немного обождав, они вставали и начинали бродить по магазинчику, отодвигая крышки, трогая предметы. Видя их в таком настроении, Мор неизменно начинал беспокоиться. Ему казалось, что его близкие уходят за кем-то в неведомую даль. А Тим, наоборот, был счастлив, что они так волнуются, и всячески их поощрял.

Тим вернулся с большим подносом и поставил его на прилавок. В молоко, предназначенное для Нэн, он добавил немного овалтина, пододвинул печенье.

— А может, сегодня разрешим мальчику виски? — как всегда спросил Тим.

— Рановато, я думаю. А ты что скажешь, Дон? — как всегда ответил Мор.

— Не хочу, — недовольным голосом буркнул Дональд. И Тим подал ему молоко.

Мор сидел, задумчиво играя стаканчиком, от чего содержимое чуть покачивалось на свету. Нэн и Дональд вскоре отправятся на поезд, а он останется, вернется полуночным. Потому что ему необходимо поговорить с Тимом наедине. Придется ждать, пока они уйдут.

Нэн встала и с кружкой молока в руке отправилась в глубь магазина, и там начала бродить, поднимая то одну вещицу, то другую. Мор наблюдал за ней с беспокойством, Тим — с затаенным радостным любопытством. Единственная зажженная в углу лампа бросала свет на изъеденные древоточцем дубовые полки. И лицо Нэн то выныривало из мрака, то вновь погружалось во тьму. Тим сидел, повернув голову к Мору, и золотая полоска очерчивала его профиль. Дональд тоже повернулся к свету, лицо его стало задумчиво-тревожным. Потом он встал, Пошел туда, где прохаживалась Нэн, и путешественников теперь стало двое. Поблескивала стоящая на подносе бутылка виски, и то вспыхивали, то гасли стаканчики в руках у мужчин, а где-то в глубине магазина луч лампы падал на поверхность драгоценных камней и они рассыпались световыми осколками.