Замок Эйвери - [28]

- Так это выглядело со стороны? Так жалко?

- Нет, не жалко, напротив, ты был воплощением мужества, ступающего навстручу неминуемо жестокой судьбе. И все очень удивились, услышав твоё первое, Режущее, такое агрессивное заклинание.

- А не скажешь тогда, почему этот недочеловек сразу перешёл в глухую оборону?

- О, это слава Мерлину и всем богам было его обычной дуэльной практикой - уйти в оборону, в которой он был весьма хорош, вымотать противника, создавая всё новые и новые щиты, а затем попасть каким-нибудь черномагическим проклятьем, сильно и навсегда искалечив жертву, но не убивая её.

Мне тут же вспомиается двухгодичной давности бойня между мной, неожиданным моим сторонником графом Уорси и молодыми, холёными мстителями за своих отцов и матерей - Пожирателей Смерти. Ведь я тоже ушёл тогда в глубочайую стихийную магическую оборону, а потом…

- Но меня вынудили уйти в оборону одиннадцать магов своими Авадами, - оправдываюсь я перед нечистой совестью.

- Именно тогда я искалечил до смерти двоих, и смерть Уорси на мне.

- Его убил кто-то из нападавших, но не я, его всё равно не оставили бы в живых, убей они меня, как свидетеля грязной схватки.

- Э-эй, - Блейз проводит красивой, тонкоперстной рукой у меня перед глазами, - очнитесь, сиятельный Сев, что-то не так? Или ты устал?

Я прихожу в себя мгновенно, но, приподнимаясь, чтобы начать ласкать тело Блейза, вдруг чувствую, что руки не держат меня, и я падаю головой на грудь Блейза, едва поросшую редкими курчавыми волосками.

Глава 7.

На этот раз я даже не успеваю попасть в мир Немёртвых, как оказываюсь в иной, ещё более странной, реальности или бреде. Здесь, как и в нашем с Ремом лондонском доме, отсутствуют какие бы то ни было углы - одна плоскость, которую и плоскостью-то назвать трудно, настолько она искажена, плавно перетекает в другую, такую же искажённую, и таков весь этот мир, состоящий из обрывков плоскостей, за которыми - беспроглядная тьма, заполненная не воздухом, но эфиром, отчего дышится с трудом, постепенно совсем перестаёшь дышать и, кажется, что умираешь, как вдруг на шее под подбородком прорезаются какие-то дыхальца, приспособленные для потребления эфира, нет, это не жабры - я ощупываю их, это - короткие ряды крошечных отверстий, расположенные под углом от подбородка и расходящиеся по бокам шеи. Мне становится страшно - кем я стал и на что похож? Но порывом воздуха, именно воздуха, который теперь - отрава, меня, как пушинку, начинает носить по непознанной траектории в этом, оказывается, бесконечном, но имеющем местами стены, мире. Я пугаюсь, как бы не выдуло меня во тьму, но ничего, меня просто болтает и поворачивает с боку на бок, и вниз головой, и закручивает то в одну, то в другую сторону, однако голова не кружится, и я вижу свои ноги - значит, скорее всего, человеская форма у меня осталась, и я не превратился в монстра, вдруг меня подносит к разрыву между искорёженными остатками плоскостей и порывом ядовитого воздуха выдувает в эту крохотную щель во внешнюю темноту, заполненную благодатным эфиром…

… Я был глупцом, когда боялся этой прекрасной тьмы с многочисленными звёздами повсюду вокруг меня, внизу. Под ногами - бездна, но она мне не кажется страшной или неприятной, просто она есть, и это факт, а звёзды всё ближе, одна из них вдруг загорается изжелта-красным ярким светом, и она манит меня, я направляюсь к ней, но… сильно ударяюсь головой обо что-то жёсткое, больно, как же болит голова, да и дышать нечем - опять этот ядовитый воздух.

- Эй! - кричу я. - Дайте мне эфира!

И чей-то знакомый до щемящей боли в сердце женский голос говорит:

- Профессор Забини, немедленно левитируйте Северуса в Больничное крыло.

- Mobilicorpus!

- Да нет же, сотворите ему носилки! Впрочем, сходите за профессором Люпином, пусть придёт туда, к Поппи, да не пугайтесь Вы так, он же не зверь. Просто скажите ему, что Северусу плохо и быстро возвращайтесь в свои апартаменты. И ещё - наложите на дверь, кроме сильных Запирающих, ещё и Сигнальные чары, как во время войны, да погромче.

Идите же!

Я просто и банально теряю сознание, а когда прихожу в себя, чувствую, что меня держит за руку Рем.

- Поппи! Мадам Помфри, где Вы?! Северус приходит в себя.

- Вот и отлично! Сейчас подойду - косметические заклинания нельзя прерывать.

И я слышу бормотание Поппи за ширмой. Внезапно меня охватывает тревога - я вспоминаю слова, сказанные, судя по всему, Минервой, о громких Сигнальных чарах на двери Блейза и думаю, что именно его сейчас мадам Помфри и залечивает.

- Sparclaeum!

Точно, заклинание «сияния», то есть довольно распространённое среди студентов, многие из которых даже умеют накладывать его на самих себя, необходимое для придания пострадавшему в драке лицу естественный цвет, но сначала они бегут к Поппи, чтобы она залечила им синяки и ссадины, разбитые губы, сломанные носы, болезненные вздутия кожи от проклятий и тому подобное.

Но я только смирно улыбаюсь Рему:

- Ну, здравствуй, человек-мой-волк.

- Здравствуй, Северус, с возвращением, - надломленным голосом отвечает Рем. - А обо мне ты подумал? А о нашей, Мерлин её раздери, тинктуре, думал?!