Замок Эйвери - [12]

К Хогвартсу мой отец относился с крайне большими предубеждениями, отчасти оказавшимися правдивыми. Но Хогвартс был практически рядом, и у моего отца были трое знакомых в Попечительском Совете Школы.

- Да, ты был мальчик не простой, что называется, не с улицы, не то, что магглорождённые.

- Кстати, я заметил, когда мы были у Ноттов в июне, на двухлетие Париса и Куртия, а там ведь собрались сливки общества, что о магглорождённых говорят снова в уничижительном тоне, много хуже, чем о полукровках, хотя и их не балуют почётом. Да, к слову, и я того же мнения. Значит, снова времена-то меняются. А ты заметил?

- Ко мне, Изгою, вообще там никто бы не подошёл, если бы не твоя костлявая спина, - пытается Ремус увести разговор в сторону.

- Но Рем, ты же понимаешь, что Изгой - это социальный статус, а не чистота крови, ведь ты имеешь в жилах благородную, чистую кровь.

- Кровь, будем говорить прямо, оборотня, а не человека.

- Прошу тебя, не цепляйся к словам, Рем. Твой случай, быть может, уникален. Ведь раньше оборотни кусали совсем ещё детей или, напротив, уже взрослых, чтобы пополнить стаю, а вовсе не семнадцатилетних чистокровных юношей, с этим-то хоть согласись.

- И что?

- А то, что ликантропа-ребёнка не примут ни в одну из магических школ, тебе же просто старый лис дал доучиться, и ты уникальный цивилизованный вервольф с законченным магическим образованием, что дало тебе право стать профессором ЗОТИ и заместителем Директрисы Хогвартса.

- Завидуешь?

- Ну уж нет. Так что ты думаешь об этой тенденции, к которой я, побывав в июле (правда, пришлось до этого три дня не пить), опять-таки, у Ноттов, стал привыкать, про себя называя грянокровок «швалью»?

- Твои слова огорчают меня, прежде всего потому, что ты, такой сильный характером и горделивый, позволил кому-то повлиять на твои мысли и суждения о, в принципе, столь же равноправных членах магического мира, как и ты сам.

- Ты сравниваешь меня или может, хочешь сказать, что ты хуже грязнокровки?!

- Север, да что с тобой? Вспомни Гермиону Нотт, ведь при всех своих талантах и уме она была, как ты говоришь, всего лишь грязнокровкой!

- Покойная миссис Нотт добилась признания собственной усидчивостью и крайне, заметь, очень крайне редкими способностями и складом ума, впрочем совершенно не женским.

И такие, как она или какой-нибудь другой талантливый студент с того же Рэйвенкло, о котором я, впрочем, не слыхивал, могут быть единичными случаями, непредсказуемыми мутациями.

- А твои «собратья» по оружию - чистокровнейшие Пожиратели Смерти? Неужели они все были образцами яркого ума и чести? Что скажешь?

- Люциус Малфой, Правая Рука Лорда, мой приятель и мучитель по приказу Господина; Парис Нотт и его харизматичный отец ; Эван Розье - непревзойдённый стратег Лорда; ироничный циник даже по отношению к Повелителю Антонин Долохов; исполнительный, напрочь лишённый даже толики жестокости Элайа Эйвери; да много ещё ярких фигур. Но, да, в семье не без урода - были тупые Крэбб и Гойл с не менее тупыми, да ещё и похотливыми сыновьями - однокурсниками Драко; Уолден Макнейр, похожий скорее на гориллу, чем на человека; безумная Бэллатрикс - тоже моя мучительница; ещё одна женщина, кажется, из Чехии или Польши - Радмила, со сложной фамилией, её так и звали - по имени, прибавляя «пани», то есть, «леди»- очень жестокая, как и большинство женщин, умеющих налагать Круциатус и применять Аваду.

В общем, были бриллианты, и было грязное бельё, как и всегда в сектах.

- То есть, ты, Север, на полном серьёзе предлагаешь мне поверить, что среди Пожирателей были не просто марионетки Волдеморта, но и люди? Тогда, как же эти, с позволения сказать,«люди» могли быть столь жестоки и злонамеренны?

- Из всех «людей» жестоким был только Долохов, но он же русский, а, значит, дикарь в душе.

- А остальные не убивали, не пытали, не насиловали?

- Представь себе, нет. Только Долохов убивал, накладывая на жертву кровавую Sectumsempra, остальные же разрабатывали планы нападений, их частоту, применение заклинаний во время рейдов, ведь иногда жертв нападений только пытали Круциатусом и несколькими черномагическими проклятьями, но оставляли в живых, даже не калеча, чего не скажешь обо мне после гибели Хоуп.

Ну, а после возвращения Лорда по его приказу пытали всем скопом или поодиночке своего же члена Ближнего Круга. Эти пытки не доставляли удовольствия даже Макнейру, ведь он был прекрасным собутыльником.

Моими персональными мучителями были Люциус и, к великому сожалению, Бэллатрикс, и если Люциус несколько раз позволял себе промахнуться, за что получал жуткий Круциатус самого Лорда, то Бэллатрикс мучила меня столь жестоко и изощрённо, что после пыточной сессии я едва мог аппарировать в Хогсмид в излюбленный мною безлюдный переулок, за которым вскоре кончалась деревня, и надо было идти, идти, проклиная, на чём свет стоит, Основателей за их защитный Купол вокруг Хогвартса. До подземелий я добирался, сначала посетив Альбуса и выложив всю важную информацию, которую удалось услышать или выведать… Так я и жил четыре года.

Глава 4.

- Да, ты, признаться, снова поразил меня, но всё равно, они все были и остаются, те, кто в Азкабане, чёрными магами.