Замок Dead-Мороза - [19]

– Дорогая, они здесь давно живут, я предполагаю, они знают, какую елку можно рубить, а какую – нельзя, – с выражением мученического долготерпения объяснял ей папа. – Но даже если они браконьерствуют, я все равно никого не пошлю в снежные заносы рубить елку!

На лицах Вити и Андрея отразилось облегчение.

– Ничего страшного, – пролепетала фройляйн Амалия. – Есть даже забавно – иметь один Новый год совсем без елка!

Мама поджала губы. Инга отлично знала, что это означает: мама не смирилась, и битва вовсе не закончена. Но что, собственно, мама сможет сделать? Уж точно не пойдет в лес рубить елку сама.

– Давайте наденем карнавальные костюмы, – вздохнула мама и открыла картонный короб.

– Дима у нас, конечно, будет Дед Мороз… – вытаскивая из короба алый атласный тулуп, объявила она. Выражение лица у отца сделалось совершенно похоронным, но спорить он не стал – понимал, что после отказа в елке от «дедморозства» ему не отвертеться. – Я – Снегурочка, Ольга – Баба Яга… – Тетя Оля демонстративно хмыкнула. – Для Гюнтера есть прекрасный костюм охотника, а Амалия станет Белой Дамой. – В руки Амалии полетел балахон в стиле ранней Пугачевой, сшитый из белого шифона. – А ты… – Мама покосилась на Ингу лукаво. Явно предполагалось, что еще секунда – и дочь обалдеет от счастья. – Тебе я припасла костюм принцессы! – торжественно возвестила мама, вручая Инге длинное платье зеленого бархата и диадему из стразов Сваровски. – Иди переодевайся, в соседней комнате есть зеркало!

Инга уставилась на свой костюм скептически. Как она будет выглядеть в зеленом бархате и диадеме? Хотя, может, мамина задумка не так уж плоха. Любая девочка хочет хоть ненадолго стать принцессой – особенно если в окрестностях имеется симпатичный мальчик. Вот было бы классно – она как выйдет в этом платье, и он обалдеет! Инга направилась в соседнюю комнату. Торопливо, чтоб не замерзнуть, стащила джинсы и свитер и с трудом протиснулась в узкое, слегка пахнущее сыростью платье, взяла диадему и повернулась к вделанному в стену старинному зеркалу…

Боже мой! В этом платье она была самой настоящей принцессой!

Принцессой Фионой. Из «Шрека». Сразу после превращения той в людоедку.

Зеленое бархатное платье враз превратило Ингины лишние пять килограммов – в десять! Даже щеки, только что нормальные, теперь торчали, будто Инга засунула в рот пару сдобных булок. Она тихо застонала и принялась лихорадочно сдирать наряд. Если мама станет заставлять ее надеть любовно припасенный для дочери новогодний костюм, Инга пригрозит, что выкинется с замковой башни. Если все-таки заставит – пойдет и выкинется. И пусть родители только попробуют ее потом в этом похоронить! Подастся в призраки и будет являться им по ночам – вся такая зеленая, толстая, страшная… Нет, лучше не рисковать!

Инга снова натянула джинсы со свитером и торопливо затолкала платье в самый темный угол. Теперь ей лучше подольше посидеть тут – чтоб у мамы не осталось времени на разборки по поводу костюма. Инга посмотрела на часы – и впрямь скоро Новый год! Каким длинным был этот день, и как быстро он промелькнул. Она тихонько выскользнула на галерею, оперлась на шаткие старые перила. Снег больше не падал – куда уж больше. Вокруг стояла полная, нерушимая тишина, словно навалившиеся на замок снеговые подушки глушили все звуки. За единственным освещенным окном – Инга сообразила, что это окно кухни, – мелькали темные силуэты. Там тоже шли последние лихорадочные приготовления к празднику. Едва слышный сквозь стекло, но высокий и сильный женский голос затянул песню – Инга не понимала слов, но кажется, что-то про зимнее солнце и разлетающийся из-под копыт снег… Мелодию разбил доносящийся с другой стороны отдаленный стук топора. Топор ударял неравномерно – то несколько слабеньких ударов подряд, потом долгая пауза, один сильный, будто дровосек вложил в замах всю силу, снова пауза…

Инга скользнула внутрь и опасливо заглянула в дверь их общего зала. Мамы среди суетящихся гостей не оказалось. Значит, скандал пока откладывался. Наряженная в живописные лохмотья Бабы Яги тетя Оля срывала полиэтилен с салатов, а помахивающая прозрачными рукавами балахона Амалия с загробным уханьем, больше похожим на крик совы, чем на завывания призрака, носилась по комнате, пытаясь заглушить несущиеся из музыкального центра рождественские гимны на немецком. Дядя Игорь все приставал к Гюнтеру, требуя перевода то одной строфы, то другой. Немец мрачно отмалчивался – по лицу было видно, что эти гимны ему надоели еще дома, в Германии. Каменные стены были увешаны знаменами с изображениями львов, единорогов и грифонов – и где только мама успела их раздобыть? Знамена колыхались от поддувающего в щели сквозняка и казались живыми. Пламя от камина и свечей бросало на стены причудливые тени – между шевелящихся знамен словно копошились клубки черных змей. Инге стало не по себе.

– А несмотря ни на что – довольно миленько! – неожиданно сказала тетя Оля, оглядывая комнату. – Хотя жалко все-таки, что елки нет, – тихонько пробормотала она.

– Есть! Что ж это за Новый год – без елки! – раздался из коридора торжествующий мамин голос, послышалось шуршание… На пороге появилась мама в костюме Снегурочки и, пятясь задом, втащила здоровенную еловую ветвь. – Вот! – с торжеством провозгласила она. – Это надо срочно поставить в ведро!