Замки на их костях - [17]

Он не ждет ответа Байра, а вместо этого обращается к Дафне:

– Так наш договор с Бессемией останется в силе. Я уже писал твоей матери. Ее согласие прибыло незадолго до вас. Пока мы говорим, составляется обновленный контракт.

«Конечно, она согласилась», – думает Дафна. Один принц Фрива ничем не отличается от другого. Она сомневается, что ее мать вообще раздумывала над этим вопросом.

– Это просьба? – спрашивает Байр своего отца дрожащим голосом. – Или королевский приказ?

Король долго не отвечает, хотя внезапно выглядит намного старше своих тридцати семи лет.

– Ты мой сын, – говорит он Байру. – И я считаю, что воспитал тебя должным образом, так что ты способен понять разницу.

Если Байр и понимает, то ничего не говорит. Вместо этого он смотрит на Дафну, впервые с тех пор, как она села в карету.

– А ты? – спрашивает он язвительно. – Согласна выйти замуж за незнакомца?

Дафна выдерживает его взгляд.

– Я и так собиралась выйти замуж за незнакомца, – отвечает она, а затем смотрит на короля Варфоломея. – Я сделаю все, что нужно для выполнения договора.

Если бессемианский дворец – жемчужина страны, солнце, вокруг которого вращается вся жизнь, то дворец, в который ступает Дафна этим вечером, – длинная тень Фрива, средоточие его дикости и жестокости. В свете свечей не видно ни тени золота, ни сияющей эмали, ни блестящего мрамора. Сплошь камень и дерево, узкие коридоры, устланные толстыми шерстяными коврами серых оттенков, да скудный декор. И если вход дворца в Бессемии светел и украшен картинами в позолоченных рамах и фарфоровыми вазами с живыми цветами, то здесь царит полутьма и видно лишь несколько нарисованных маслом портретов, обрамленных деревянными рамами.

Дафна плотнее укутывается в накидку из горностая.

– Я должен проведать королеву, – говорит король Варфоломей, как только они оказываются внутри. – Байр, ты проводишь Дафну в ее покои?

Не дожидаясь ответа, король спешит прочь по темному коридору. Дафна и Байр остаются в неловком молчании.

– Мне очень жаль, – говорит она, когда тишина становится невыносимой. – Я вижу, что он был тебе дорог.

– Он был моим братом, – после некоторого молчания отвечает Байр, как будто этим все сказано.

Так и есть. Пусть Дафне и не нравится Байр, но она не может представить, каково ему сейчас. Если бы Софрония или Беатрис умерли, она не знает, как бы вообще смогла дышать.

– Мне очень жаль, – снова повторяет она, потому что больше ей нечего сказать.

Он один раз кивает, а затем пристально смотрит на нее своими серебряными глазами. Его коснулись звезды, думает Дафна, хотя это уже было известно из информации шпионов. Она никогда до конца не понимала, какая женщина пожелает ребенка только для того, чтобы потом его бросить? Варфоломей на момент зачатия был даже не королем, а просто одним из солдат. В Байре так много загадок.

Он делает короткий, нерешительный поклон.

– В конце коридора есть гвардеец, который покажет тебе твою комнату, – говорит он Дафне, прежде чем развернуться и уйти. Она осталась одна в странном замке, в чужой стране. Ее мир перевернулся.

Дафна ходит по спальне. Она меньше, чем та, что была у нее в Бессемии, но ее это радует: крошечная комнатка лучше сохраняет идущее от камина тепло, чем большое пространство. Толстые зеленые бархатные занавески защищают комнату от холодного уличного воздуха, а кровать и софа завалены мехами белого, серого и коричневого цветов. Тканый серый шерстяной ковер, украшенный завитками зеленого плюща, покрывает каменный пол почти от стены до стены.

С тех пор, как она приехала, прошло несколько часов, и часы в углу показывают, что уже почти два часа ночи. Горничные пришли, переодели ее во фланелевую ночную рубашку и снова ушли. Несмотря на поздний час и напряженный день, она не может уснуть. Она ничего не может сделать, кроме как ходить и думать.

Принц Киллиан мертв.

На самом деле это ничего не меняет. Ее послали сюда, чтобы выйти замуж за принца, и она так и поступит. Ничего не изменится, кроме имени в брачном контракте. Это то, что сказала бы ей ее мать, будь она здесь.

Но это не вся правда. Она провела всю свою жизнь, готовясь выйти замуж за Киллиана: узнавала о нем все, выясняла, как заставить его полюбить ее, как вести себя, чтобы он был податливым. Она знала о его одержимости соколиной охотой и стрельбой из лука, знала, что однажды он нашел кролика со сломанной ногой и вылечил его сам. Знала, как он специально проиграл скачки, когда понял, что его соперники позволяют ему побеждать. Она понимала, как Киллиан мыслит и как использовать это в своих интересах.

А вот Байр – загадка, которую она не понимает и которая ей не нравится. И, кажется, это взаимно. Тактика, которую она спланировала для Киллиана, с Байром не сработает. Ей придется начинать с нуля.

К тому же часть ее не может перестать думать о письмах Киллиана, мальчика, которого она знала от и до, даже не встречаясь с ним. Она не была Софронией, потерявшей голову и сердце из-за нескольких добрых слов, но когда она думает о Киллиане, холодном и безжизненном, то чувствует глубоко в груди укол, напоминающий горе.

Так не пойдет. Она встряхивается и пытается сосредоточиться.