Заметки по восприятию воображаемых различий - [12]

Выпив второй стакан воды до дна, он выкатился на площадку. Во рту уже ощущался противный кислый привкус, а пот заливал глаза. Он сделал широкий шаг, и даениум запутался в ногах словно подбитая птица.

И снова был вброшен мяч, на этот раз в виде какой-то ЛЕПЕШКИ, мяч-уродец, невозможный мяч даже для него, признанного мастера невозможных мячей. Таким-то и до сетки не кинешь, а уж чтобы перебросить через нее — и подавно...

Если он сумеет перебросить мяч через сетку...

Но ему это ни за что не сделать.

Тогда он неуверенно принялся себя убеждать, что не победа важна, а участие. Взвесив на руке мяч, он принял позу для подачи... и бросил мяч на песок.

Толпа безмолвствовала.

— Теперь слушайте, — сказал он так громко, что его услышали на самых верхних, залитых солнцем трибунах. — Я заблаговременно предупреждал устроителей, что настаиваю на установке солнцеограждающего козырька. Заметьте, его так и нет. Не зная, что его не будет, я не надел солнцезащитных очков. Поскольку налицо явное нарушение условий договора, то, леди и джентльмены, к сожалению, игра сегодня не состоится.

Он стянул с головы украшенную перьями шапочку и поклонился публике. Несмотря на отдельные возгласы недовольства и несколько свистков, все восприняли это нормально и стали расходиться, не выражая протеста. К этому привыкли. И хоть он появлялся на корте почти ежедневно, не важно, шел ли дождь или светило солнце, в действительности же едва ли доводил до конца более десятка матчей за год. Он и сейчас не собирался этого делать. Слишком много прецедентов: в таблицах результатов матчей, печатающихся почти в любой газете, можно найти изрядное количество прочерков. Даже в первых исторических упоминаниях об игре, выбитых на камне, даже там можно видеть, что легендарные соперники античности имели весьма нерегулярные протоколы посещаемости.

Правда, ему это не очень-то нравилось.

Судьи встали с мест, и он поклонился им, однако те сделали вид, будто не заметили его приветствия.

Тогда он вернулся к разграничительной линии площадки и выпил еще один стакан воды. Его соперник уже ушел, и он снова выехал на площадку, чтобы потренироваться в ударах о стену. Он спокойно и уверенно разъезжал по покрытому эмалью кафелю, восстанавливая удары и не переставая изумляться собственному мастерству. Теперь он снова в форме, и ему было жаль, что это уже не считается. Но как там говорится? «Легко выполнить любой удар, за исключением приносящего успех».

К концу дня песок был испещрен следами капель его пота и крови. Однако что бы он ни делал, уже не засчитывалось, а потому он просто игнорировал отдельные аплодисменты. Он знал, что тренируется ради сохранения собственного уважения и веры в то, что мог бы выиграть и эту последнюю игру.

Наконец он устал и нырнул в раздевалку и, переодевшись, вышел на улицу.

К его немалому удивлению, уже стемнело. Уже темно? Чем же он целый день занимался? Ему почему-то казалось, что он был участником какого-то невероятного судьбоносного состязания.

Он отправился домой и хотел было обо всем рассказать жене, но не мог придумать, как это сделать, а потому просто промолчал, и на вопрос жены, как шли на работе дела, лишь ответил «нормально», но они оба поняли, что нормальными дела не были, по крайней мере, не в этот раз, не сегодня.

ТРИПЛИКАЦИЯ

Оуэкс II — маленькая, пыльная, захолустная планетка неподалеку от Ориона. Люди перебрались сюда с Земли и по сей день придерживаются земных обычаев. Судья Абнер Лоу — единственный столп правосудия на всей планетке. Большинство дел, которые ему приходится решать, связаны с наследством и правами на свиней и гусей по той простой причине, что граждане Оуэкса II не склонны к преступлениям.

Но однажды на планету сел звездолет с печально известным Тимоти Монтом и его адвокатом, прибывшими в поисках убежища и справедливости. А следом — еще один звездолет с тремя полицейскими и Общественным прокурором.

— Ваша честь, — заявил прокурор, — этот злодей совершил гнусное преступление. Тимоти Монт, ваша честь, ПОДЖЕГ СИРОТСКИЙ ПРИЮТ! Более того, перед побегом он во всем признался. У меня имеются подписанные им показания.

Тут поднялся адвокат Монта, мертвенно-бледный субъект с холодными рыбьими глазами.

— Я требую отвода обвинения, — сказал он.

— Я этого не сделаю, — ответил судья Лоу. — Поджог сиротского приюта — ужасное преступление.

— Верно, ужасное, — согласился адвокат, — но не повсеместно. Мой клиент совершил преступное деяние на планете Альтира III. Знакома ли ваша честь с обычаями этой планеты?

— Нет, — ответил судья.

— На Альтире III, — продолжал адвокат, — всех сирот обучают искусству убийства — в целях сокращения населения соседних планет. Спалив сиротский приют, мой клиент спас тысячи, а возможно, и миллионы невинных жизней. Следовательно, его можно считать народным героем.

— Он сказал правду об Альтире III? — спросил судья судебного клерка.

Тот проверил факты по Энциклопедии Планетных Обычаев и Фольклора. Все совпало.

— В таком случае я закрываю дело, — объявил судья Лоу.

Монт и его адвокат улетели, и жизнь на Оуэксе II мирно поползла дальше. Лишь изредка ее спокойствие нарушали тяжбы из-за наследства или прав на свиней и гусей. Но не прошло и года, как Тимоти Монт и его адвокат снова явились в суд, преследуемые по пятам Общественным прокурором.