Заметки летописца - [10]

Шрифт
Интервал

15 ноября 1817 года онъ писалъ:


„Конечно, нѣтъ сомнѣнія, что Германія есть великая школа философіи; нужно изучать ее и быть хорошо съ нею знакомымъ, но не нужно на ней останавливаться. Новая французская философія, если мнѣ суждено служить ей вождемъ послѣ Ройе-Коллара, столько же не будетъ искать своихъ вдохновеній въ Германіи, какъ и въ Англіи: она почерпнетъ ихъ изъ источника болѣе высокаго и болѣе вѣрнаго, изъ сознанія и фактовъ, о которыхъ свидѣтельствуетъ сознаніе, а точно также и изъ великаго національнаго преданія XVII вѣка. Она сильна уже сама по себѣ здравымъ французскимъ смысломъ; я вооружу ее еще опытомъ цѣлой исторіи философіи, и, при помощи Божіей, мы съумѣемъ такимъ образомъ избѣжать скептицизма Канта, перейти черезъ чувство Якоби и безъ гипотезы достигнуть нѣсколько лучшаго догматизма, чѣмъ догматизмъ философіи природы“.


Эти похвальбы и надежды, которыя самъ Кузенъ, конечно, почитаетъ сбывшимися, въ сущности не привели ни къ чему. Кузенъ избѣжалъ кантовскаго скептицизма, но вмѣстѣ съ тѣмъ можно сказать, что онъ вообще избѣжалъ нѣмецкой философіи.

Только недавно, какъ мы сказали, пріемы чистой науки и настоящей критики проникаютъ во Францію.

Явленіе этихъ германствующихъ для насъ любопытно по сходству съ нѣкоторыми явленіями у насъ, но кромѣ, того, оно должно имѣть на насъ прямое вліяніе. По французски мы читаемъ больше, чѣмъ по нѣмецки, при томъ французы и на поприщѣ науки отличаются большимъ изяществомъ изложенія, слѣдовательно, будутъ читаться лучше нѣмцевъ. У Ренана, напримѣръ, это изящество часто переходитъ даже въ изысканность и нѣсколько вычурную простоту.

Хроническое и злокачественное недоразунѣніе

«И у насъ есть свои демократы, т. е. почвенники и славянофилы, любители народности и народа», — говоритъ «Современникъ» (мартъ, 63 стр. Русск. Литер.). Итакъ, кто любитъ народъ, тотъ, по мнѣнію «Современника», демократъ; кто стоитъ за почву, т. е. отвергаетъ все наносное и извнѣ привитое, все вычитанное, а не пережитое, все призрачное, а не прямо вытекающее изъ жизни, все навязанное народу, а не переработанное его историческимъ смысломъ, — тотъ тоже демократъ.

Это словцо «Современника», сказанное, конечно, весьма въ ироническомъ смыслѣ, нисколько не кажется намъ страннымъ. Мы знаемъ, что у почтеннаго журнала и не можетъ быть другихъ понятій. Онъ привыкъ судить обо воемъ по заграничнымъ книжкамъ. Онъ знаетъ, что на Западѣ есть аристократы и демократы, и совершенно увѣренъ, что они есть и у насъ, и вотъ уже столько лѣтъ ищетъ ихъ въ русской жизни съ примѣрнымъ рвеніемъ. Людямъ, которые столько лѣтъ увѣряютъ и его самого, и его адептовъ въ томъ, что нѣтъ у насъ на Руси никакихъ атій, онъ не вѣритъ. Подите, говоритъ, а Монморанси, а Роганы, а де-Креки — знаемъ мы васъ… и съ изумительною отвагою и азартомъ продолжаетъ онъ давно начатую борьбу съ Роганами и де-Креки.

Но, толкуютъ ему, у насъ нѣтъ того сословнаго антагонизма, который существуетъ на Западѣ. Тамъ были завоеватели и завоеванные, побѣдители и побѣжденные. У насъ ничего этого, слава Богу, не было, а теперь, съ упраздненіемъ крѣпостнаго права, уничтожились и послѣдніе слѣды всякаго антагонизма. Наше настоящее земство не исключаетъ изъ среды своей и высшіе власы. Какая же тутъ демократія въ томъ смыслѣ, какой обыкновенно придается этому слову?

Тотъ же «Современникъ», въ той же книгѣ своей говоритъ:


«Всѣ совершавшіяся доселѣ реформы, начиная съ самой главной изъ нихъ, крестьянской, должны имѣть своимъ послѣдствіемъ возможность уравненія правъ разныхъ сословій, черезъ сглаженіе привилегированностей, необусловливаемыхъ прямо необходимостію дѣла и справедливостію… Мы видимъ, что къ участію въ дѣлахъ земства призываются всѣ представители опредѣленнаго закономъ имущества въ государствѣ, безъ различія сословій — безотносительно не только къ сословному различію, но даже къ способу владѣнія имуществомъ». (Внутр. Обозр., 117 стр.).


Ну можетъ ли послѣ этого быть у насъ демократія, или другая какая нибудь атія? Конечно, иностранцы смотрятъ на насъ иначе. Но иностранцы мѣряютъ насъ на свой аршинъ: имъ многое непонятно въ нашей жизни, точно такъ какъ нашимъ доморощенымъ иностранцамъ непонятно то, что у насъ нѣтъ и не можетъ быть тѣхъ явленій, которыя существуютъ на Западѣ. Мы часто сами извращаемъ смыслъ нашихъ коренныхъ явленій, называя ихъ иностранными кличками. Не понимая сущности дѣла, мы наше царелюбивое земство называемъ демократическимъ, и тѣмъ навязываемъ ему разныя антагонизмы, которыхъ въ немъ вовсе нѣтъ и не будетъ. Въ самомъ дѣлѣ, развѣ все наше земство, вся наша почва, если уже вамъ такъ нравится это слово, не благоговѣетъ передъ своимъ великодушнымъ царемъ? Развѣ явленія, которыя воочію совершались и совершаются округъ насъ, не могли еще убѣдить, что ни демократіи, ни демократовъ у васъ нѣтъ и не было, кромѣ, пожалуй, той небольшой кучки людей, которая мыслитъ но чужимъ книжкамъ! Но это «воздушныя явленія». О нихъ смотри ниже.

Другой примѣръ того же злокачественнаго и, кажется, едва ли излѣчимаго недоразумѣнія, которымъ страдаетъ «Современникъ», представилъ намъ недавно г. Лонгиновъ. О г. Скарятинѣ мы уже и не говоримъ; такъ громко говоритъ за себя каждая его строка. Но г. Лонгиновъ, тотъ самый г. Михаилъ Лонгиновъ, который прилежнѣйшимъ образомъ слѣдитъ за литературою и знакомъ со всѣми ея былыми тайнами, вотъ какъ онъ толкуетъ о нѣкоторыхъ ея современныхъ настроеніяхъ. («Моск. Вѣд.», № 81).


Еще от автора Николай Николаевич Страхов
Повести и рассказы И. Н. Потапенко

Игнатий Николаевич Потапенко — незаслуженно забытый русский писатель, человек необычной судьбы. Он послужил прототипом Тригорина в чеховской «Чайке». Однако в отличие от своего драматургического двойника Потапенко действительно обладал литературным талантом. Наиболее яркие его произведения посвящены жизни приходского духовенства, — жизни, знакомой писателю не понаслышке. Его герои — незаметные отцы-подвижники, с сердцами, пламенно горящими любовью к Богу, и задавленные нуждой сельские батюшки на отдаленных приходах, лукавые карьеристы и уморительные простаки… Повести и рассказы И.Н.Потапенко трогают читателя своей искренней, доверительной интонацией.


Историки без принципов

Никола́й Никола́евич Стра́хов(16 (28) октября 1828, Белгород, Курская губерния, Российская империя — 24 января (5 февраля)1896) —русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889).


Славянское обозрение

Никола́й Никола́евич Стра́хов(16 (28) октября 1828, Белгород, Курская губерния, Российская империя — 24 января (5 февраля)1896) —русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889).


Д. Щеглов. — История социальных систем от древности до наших дней

Никола́й Никола́евич Стра́хов(16 (28) октября 1828, Белгород, Курская губерния, Российская империя — 24 января (5 февраля)1896) —русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889).


Новая выходка против книги Н. Я. Данилевского

Никола́й Никола́евич Стра́хов(16 (28) октября 1828, Белгород, Курская губерния, Российская империя — 24 января (5 февраля)1896) —русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889).


Отзывы Ренана о славянском мире

Никола́й Никола́евич Стра́хов(16 (28) октября 1828, Белгород, Курская губерния, Российская империя — 24 января (5 февраля)1896) —русский философ, публицист, литературный критик, член-корреспондент Петербургской АН (1889).


Рекомендуем почитать
Твин Пикс. Беседы создателя сериала Марка Фроста с главными героями, записанные журналистом Брэдом Дьюксом

К выходу самой громкой сериальной премьеры этого года! Спустя 25 лет Твин Пикс раскрывает секреты: история создания сериала из первых уст, эксклюзивные кадры, интервью с Дэвидом Линчем и исполнителями главных ролей сериала.Кто же все-таки убил Лору Палмер? Знали ли сами актеры ответ на этот вопрос? Что означает белая лошадь? Кто такой карлик? И что же все-таки в красной комнате?Эта книга – ключ от комнаты. Не красной, а той, где все герои сериала сидят и беседуют о самом главном. И вот на ваших глазах начинает формироваться история Твин Пикс.


Почему в России не Финляндия?

Речь в книге идет о том, что уровень развития страны и особенности жизни в ней определяются законами государства и его экономической и социальной политикой. На примере Финляндии показано, как за семь столетий жизни при разных законах возникла огромная разница между Россией и Финляндией. И это совершенно закономерно. Приведены примеры различий. Дана полезная информация о Финляндии. Есть информация для туристов.


Русская жизнь-цитаты-Июнь-2017

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Газета Завтра 1228 (24 2017)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О своем романе «Бремя страстей человеческих»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Газета Завтра 1225 (21 2017)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.