Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий - [8]

Меншиковъ исполнилъ это приказаніе и 21-го іюля былъ въ Петербургѣ.

Изъ свѣдѣній, собранныхъ г. Веберомъ въ дрезденскомъ архивѣ, видно, что и король Августъ II принесъ жалобу на дѣйствія Меншикова и Долгорукова въ такомъ-же смыслѣ. Король соглашался, что курляндцы поступили незаконно, избравъ герцога, но въ то-же время спрашивалъ, по какому праву Меншиковъ такъ самовольно распоряжался на территоріи подвластной Польшѣ и полагалъ, что какъ Меншиковъ, такъ и Долгоруковъ поступали вопреки воли государыни, почему и просилъ, чтобы она заявила объ этомъ. Очевидно, что посылкою къ Меншикову упомянутаго письма императрица удовлетворяла желанію короля, и такое письмо не могло подать никакого видимаго повода къ обличенію государыни въ двоедушіи, такъ какъ князь Меншиковъ былъ оффиціально посланъ въ Курляндію не по тамошнимъ дѣламъ, но только подъ предлогомъ осмотра войскъ для предосторожности отъ англійской и датской эскадръ.

Долгоруковъ видался съ Морицомъ, съ которымъ былъ знакомъ еще и прежде въ Варшавѣ и который, какъ казалось, мало заботился о томъ, что дѣлалось около него. Однажды, когда они охотились вмѣстѣ, Долгоруковъ сказалъ Морицу: «Мнѣ будетъ очень прискорбно, любезный графъ, если я получу приказаніе о немедленномъ удаленіи васъ изъ Курляндіи". На это Морицъ отвѣчалъ, что подобныя предложенія дѣлаются не иначе, какъ «со штыкомъ на ружьѣ», а въ письмѣ своемъ къ графу Фризену, отъ 27-го іюля 1728 года, онъ писалъ, что положеніе его день ото дня дѣлается забавнѣе, но что онъ все-таки идетъ прежнимъ путемъ, и что Меншиковъ уѣхалъ изъ Риги въ Петербургъ «съ носомъ».

Хотя, какъ видно изъ письма императрицы къ Меншикову, поводомъ къ удаленію его изъ Курляндіи послужило нежеланіе государыни ссориться съ Польшею изъ-за курляндскихъ дѣлъ, но тѣмъ не менѣе отозваніе Меншикова Веберъ приписываетъ вліянію Анны Ивановны и Елисаветы Петровны, которыя, будто-бы не зная, что онѣ соперницы между собою по любви къ Морицу, ходатайствовали въ пользу его у императрицы. Такое соображеніе, едва-ли, впрочемъ, основательно потому, что одновременно съ Меншиковымъ былъ вызванъ изъ Митавы и Бестужевъ, подозрѣваемый въ доброжелательствѣ новоизбранному герцогу. Въ указѣ объ этомъ говорилось: «нынѣ курляндскія дѣла находятся въ великой конфузіи и не можемъ знать, кто въ томъ дѣлѣ правъ или виноватъ, того ради надлежитъ немедленно освидѣтельствовать и изслѣдовать о поступкахъ тайнаго совѣтника Бестужева, что онъ, будучи въ Курляндіи, все ли по указамъ чинилъ, и потомъ у рейхс-маршала нашего князя Меншикова и у дѣйствительнаго тайнаго совѣтника князя Долгорукаго взять на письмѣ рапорты на указы наши и освидѣтельствовать, что будучи въ Курляндіи, все ли они тако чинили, какъ тѣ наши указы повелѣвали».

По полученіи этого указа, князь Долгоруковъ для личныхъ объясненій отправился 26-го іюля изъ Митавы въ Петербургъ.

Замѣчательно, что верховный тайный совѣтъ оправдалъ Бестужева. Это было 2-го августа, но на другой день сама императрица присутствовала въ совѣтѣ и объявила, что, по ея мнѣнію, Петръ Бестужевъ въ курляндскихъ дѣлахъ «не безъ вины, такъ какъ указы посланы были съ осмотрѣніемъ и еслибы по нимъ поступлено было, то бы ни до чего не дошло». Тѣмъ не менѣе дѣло о Бестужевѣ она приказала прекратить. Спустя три дня послѣ этого, т. е. 6-го августа, въ совѣтѣ обсуждала императрица вопросъ о томъ, «какъ несостоятельно желаніе князя Меншикова, ея вѣрноподданнаго, быть герцогомъ курляндскимъ, до чего, конечно, ни поляки, ни король допустить не могутъ». Поэтому императрица приказала: «послать въ Варшаву къ своему послу Михайлѣ Бестужеву, заступившему тамъ мѣсто князя Долгорукаго, указъ, чтобы онъ больше о князѣ Меншиковѣ при дворѣ польскомъ не предлагалъ, но старался бы о другихъ кандидатахъ, и если польскій дворъ ихъ не приметъ, то дать на его волю, кого самъ захочетъ, кромѣ Морица и принца гессенъ-кассельскаго».

Изъ этого видно, что съ устраненіемъ кандидатуры князя Меншикова, въ Петербургѣ не думали о совершенномъ прекращеніи русскаго вліянія на курляндскія дѣла и непосредственное веденіе ихъ поручено было графу Дивьеру, который съ этою цѣлью и отправился въ Митаву.

IV.

Намѣренія польскихъ магнатовъ относительно Курляндіи. — Противодѣйствіе саксонскихъ министровъ планамъ Морица. — Постановленіе гродненскаго сейма. — Разсчеты Морица на Россію. — Посылка Ягужинскаго въ Гродно. — Дивьера въ Митаву. — Инструкція, данная Дивьеру.

Положеніе Морица въ Курляндіи было въ это время чрезвычайно непрочно. Не только Россія и Польша, но и Саксонія высказались противъ его избранія въ герцоги. Еще 28-го іюля 1726 года, польскіе магнаты постановили: признать избраніе Морица недѣйствительнымъ, а по смерти герцога Фердинанда, присоединить Курляндію окончательно къ владѣніямъ Рѣчи Посполитой, раздѣливъ ее на воеводства. Дѣлая такое постановленіе, магнаты руководились не только общими политическими соображеніями и правами Польши на курляндскую территорію, какъ на упразднившійся ленъ, но руководились и частными своими интересами. Такъ, съ возникновеніемъ въ Курляндіи, по образцу Польши, воеводствъ, для нихъ открылись-бы тамъ новыя почетныя и выгодныя должности, которыя они заняли-бы сами, оттѣснивъ мѣстное дворянство. При такомъ образѣ дѣйствій польскихъ магнатовъ, саксонскіе министры, ближайшіе совѣтники короля Августа II, единогласно признали, что нѣтъ никакой надежды поддержать права Морица на Курляндію, что упорство въ этомъ случаѣ со стороны короля могло-бы вызвать противъ него возстаніе польской шляхты, тѣмъ болѣе опасное, что соперникъ его Станиславъ Лещинскій намѣревается снова оспаривать у него польскую корону. Вслѣдствіе всѣхъ этихъ соображеній, въ томъ-же самомъ засѣданіи министерской конференціи былъ составленъ королевскій рескриптъ, предписывавшій Морицу выѣхать немедленно изъ Курляндіи, объявивъ при этомъ курляндцамъ, что они не должны болѣе разсчитывать на него. Кромѣ того, отъ Морица требовалась безотлагательная присылка избирательнаго акта, состоявшагося 21-го іюля 1726 года. Такимъ образомъ, дѣло Морица было проиграно и король, чтобы хотя нѣсколько утѣшить его въ утратѣ курляндской короны, сдѣлалъ на рескриптѣ собственноручную приписку, въ которой обѣщалъ вознаградить Морица за отказъ отъ Курляндіи.