Заманчивая мишень - [75]

— Но кто же убил Президента?

Харди Брикер возбужденно вскинул руку.

— Кто? Кто?! Вы не поняли? Этого не знают даже непосредственные исполнители. В том-то и прелесть! Никто не знает всего фильма. У каждого своя роль, но никто не представляет, что происходит. Даже мои ближайшие помощники не посвящены в замысел. У меня есть умельцы, которые считают, что изготавливают бутафорские копии вещей для моей постановки. Есть агентство талантов, вербующее двойников. Есть врач-мексиканец, который вживляет мозговые центры животных в головы двойникам.

— Что, простите?

Брикер успокоился.

— Французский метод. Разработан в конце восьмидесятых. Сверлишь отверстие в черепе, вводишь мозговые клетки других животных, управляющие инстинктами, и они дремлют, пока их не активизирует вдыхаемый стероид. Поначалу такое проделывали на животных. Перепела кукарекают петухами, так как считают, что они петухи. Собаки крякают Львы полагают, что умеют летать. Долго они не живут. У меня есть мычащая коровой обезьянка. Их называют химерами. Я всего лишь воспользовался этим открытием, чтобы воздействовать на людей. Мой Гила Гинголд считал себя аллигатором. Двойник Трэша Лимбергера — слоном-отшельником. Он не был слоном, но при трехсотфунтовом теле и адреналиновом воздействии стероидов очень на него походил.

— Это безумие! Вы убили Президента только для того, чтобы сделать фильм?

Харди Брикер принял оскорбленный вид.

— Собственно говоря, это документальная драма. Для меня все засняли съемочные группы, выдающие себя за журналистов. Пленки, что принесли вы, придутся весьма кстати. Когда они будут смонтированы и озвучены моим дикторским текстом, именно моя версия событий войдет в учебники истории. Президент предстанет мучеником за всеобщее здравоохранение. И кто знает, возможно, закон о всеобщем здравоохранении будет-таки принят к тому времени, когда я буду произносить очередную речь при получении академической премии.

Чей-то голос неподалеку произнес:

— Приятель, там, куда ты отправишься, премий не дают.

Пепси подняла взгляд.

Из-за живой изгороди появился человек в черной тенниске и летних хлопчатобумажных брюках. Человек с широкими запястьями и самыми неумолимыми на свете глазами. С холодной яростью устремленными на Харди Брикера.

Брикер выхватил из кармана пальто пистолет. Навел на мужчину и сказал:

— Не подходи.

Но тот и не подумал останавливаться.

Брикер выстрелил пять раз подряд, и все пули, казалось, просвистели мимо. Человек с неумолимыми глазами почти приблизился.

Брикер очень тщательно прицелился и, поскольку противник не особенно спешил, выстрелил, лишь когда их разделяло около двух ярдов.

На сей раз Пепси увидела, как идущий уклонился от пули. Он просто сделал шаг в сторону, словно балетный танцор, выполняющий простейшее упражнение, и вернулся на место. Контуры его тела на миг расплылись, что говорило о невероятной быстроте, однако казалось, что он выполнил этот маневр весьма небрежно.

Харди Брикер вновь нажал на спуск, но боек щелкнул вхолостую.

Человек с широкими запястьями протянул руку и вырвал у Брикера пистолет, содрав при этом кожу у него с пальца.

Режиссер попятился.

За спиной Пепси появился крохотный человечек, известный ей как Чиун, и ткнул Брикера ногтем в позвоночник.

Брикер завопил, словно в его пухлое тело впилась раскаленная игла.

— Вы не убьете меня, — заплакал он. — Меня нельзя убивать. Я весьма, весьма известный человек в кинопромышленности.

— Нужно было уничтожить тебя при первой же встрече, — злобно отозвался мужчина с широкими запястьями. — Я ошибся.

Слезы текли из глаз Брикера, будто из губки.

— Я не хочу умирать!

— Тяжелый случай.

— В сценарии этого нет.

— К черту сценарий! Это жизнь. И тебе самое время прийти к неожиданной развязке.

— Послушайте, — стал упрашивать Брикер, молитвенно сложив руки, — я могу ввести вас в свой сценарий. Вы прославитесь.

— Я уже в фильме.

— Мы можем быть в нем вместе. Обещаю, что не вырежу вас. Даю слово, как дитя шестидесятых годов!

— Римо, мне надоела болтовня этого человека, — фыркнул Чиун.

— Секунду, — ответил тот. — Брикер, кто еще знает о КЮРЕ?

— Только она. Придется вам убить и ее.

— Неправда! — завопила Пепси. — Я знаю только про эр-икс, да и то толком ничего не знаю.

— С вами разберемся потом, — бросил Римо и обратился к Брикеру: — У меня есть идея — ты сознаешься в своих преступлениях перед всем миром.

— Ни за что! Это испортит фильм и повредит реформе здравоохранения.

— Папочка, посмотри, нет ли в той машине видеокамеры.

Через минуту мастер Синанджу вернулся с видеокамерой.

Римо поднял ее к плечу и стал снимать Харди Брикера.

— Начинай свое признание. Только ни слова о КЮРЕ, Смите и нас.

— Не буду.

Мастер Синанджу шагнул вперед, и вся решимость Брикера вмиг испарилась. Признания хлынули рекой. Он излагал все с исчерпывающими подробностями, добавляя эпизоды, о которых не упоминал раньше.

В одном месте Уильямс его перебил.

— Кто был двойником Освальда?

— Бывший актер, — промямлил Брикер. — В семидесятые годы он сделал карьеру, играя в целом ряде телефильмов роль Ли Харви. Постарев, лишился этой роли, правда, стал воображать себя Освальдом. Взял себе имя Алек Джеймс Хайделл. В фильме «ЦРУ» он был великолепен. Ему единственному не пришлось делать трепанационное отверстие, чтобы напустить на Президента. Он прочел сценарий и просто дождаться не мог, когда же наконец выстрелит в главу исполнительной власти.