Заложники удачи - [12]

– Все равно, – настаивала она. – Не можешь же ты все время работать без выходных. Заведи себе какое-нибудь хобби.

Он покосился на ее декольте.

– У меня есть хобби.

Катрина улыбнулась и запахнула халат.

– Это само собой, от этого тебе нет нужды отказываться.

– Спасибо хоть на этом.

– Займись каким-нибудь спортом.

Он откинулся на спинку стула и похлопал себя по брюшку.

– Похож я на атлета?

– А как насчет гольфа? – предложила она.

– Гольф? Не смеши меня!

– Почему бы и нет? Я думаю, игра в гольф только поможет тебе в бизнесе.

Через шесть месяцев Катрина поднималась по лестнице из выставочного зала в офис. В одной руке у нее была корзина с колбасой, в другой – битком набитая сумка. Она с одобрением посмотрела на темноволосую голову Сэлли, склонившуюся над пишущей машинкой. Сэлли работала у них уже месяц и с лихвой окупала свою зарплату. Все окупали свою зарплату. Джимми Дэвис, новый менеджер выставочного зала, семь продавцов, Марсия, их новый секретарь по приему посетителей, – все лезли из кожи вон. Дело процветало.

Сэлли подняла голову и посмотрела на нагруженную сумками Катрину.

– Успела, значит?

– Перед самым закрытием. – Катрина взглянула на часы. – Уже почти шесть. Заканчиваешь?

Сэлли встала и потянулась за чехлом от машинки.

– Уже закончила. Я только хотела перед уходом проверить счета.

Вдруг сверху послышался душераздирающий вопль:

– Мать твою!

Сэлли аж подскочила. Она вспыхнула и поглядела в потолок.

– Что за х…ня! – прорычал голос. Катрина с ужасом посмотрела наверх. Сэлли смущенно произнесла:

– Он только что прошел туда.

– С ним кто-нибудь есть?

– Никого.

Покачав головой, Катрина поспешила на второй этаж.

– До завтра, Сэлли, – бросила она через плечо. Наверху продолжали материться:

– Что за черт! – прорычал Тодд.

Он стоял посреди комнаты, с красным от злобы лицом. Вдоль стен кабинета было расставлено несколько чашек, перевернутых набок, а пол был усеян мячами для гольфа. В тот момент, когда Катрина вошла, он замахивался клюшкой.

– Идиотская игра! Она меня бесит.

– Тебя слышно по всему зданию. Ты напугал Сэлли до смерти.

– Пусть слышит, черт возьми!

– Ругаться вовсе не обязательно.

– Все ругаются.

– Но не такими словами.

Его глаза засветились, когда он посмотрел на нее – Какими словами?

– Сам знаешь какими.

– Ха! – усмехнулся он. – Я разозлился, только и всего. Все матерятся, когда сердятся.

– Не думаю. Я, например, не матерюсь.

– Значит, ты материшься про себя.

– Никогда.

Он облокотился на клюшку.

– Как же ты тогда ругаешься? – спросил он с вызовом.

Она покраснела.

– Не знаю. Проклятье. Черт побери. И все такое. К чертовой матери.

– К чертовой матери! – Он расхохотался. – Ну и кретином же я буду выглядеть, если буду орать на все здание: «К чертовой матери!»

– Все лучше, чем мат, – настаивала Катрина, еле сдерживая улыбку.

Тодд отложил клюшку и подошел к ней. Он нежно убрал прядь волос со лба Катрины и поцеловал в кончик носа.

– Хорошо. Я принимаю замечание.

– Никто не вынуждает тебя ругаться. Это просто привычка. Ты можешь перестать, если захочешь. С такой силой воли ты всего можешь добиться.

Он улыбнулся и потрепал ее по щеке.

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

– Хорошо.

– Бросишь ругаться?

– Постараюсь. – Он снова поцеловал кончик ее носа. – Слушай, – сказал он. – Я, пожалуй, уберу в комнате, пока ты готовишь ужин. Что у нас сегодня?

– Курица по-киевски, если не возражаешь.

– Курица по-киевски – это звучит вкусно. Она повернулась и прошла на кухню.

Тодд нагнулся и начал подбирать мячи. Но его взгляд поневоле задержался на клюшке. Поколебавшись с минуту, он взял клюшку, как учил его тренер в гольф-клубе, – левая рука поверх правой, большие пальцы вниз по направлению клюшки. Согнув колени, он принял удобную стойку. Тодд посмотрел на чашку у противоположной стены и мысленно начертил прямую линию на ковре, по которой должен был полететь шар. Он занял твердую позицию.

– Теперь будет не так уж и сложно, – пробормотал он, задержал дыхание и твердо ударил по мячу. Сердце его забилось.

«Ну, теперь уж точно в десяточку», – подумал Тодд, но триумф не состоялся. Мяч ударился о край чашки и откатился обратно к его ногам.

– Мать твою! – проворчал он про себя.

– Ты слышала, что говорят? У каждой пятой пары трудности с деторождением, – осторожно произнес он. – Мы и есть пятая пара, только и всего. Будем пытаться.

Он приподнял ее подбородок и поглядел ей в глаза.

– Я выдержу, а ты?

Катрина улыбнулась ему, но в глазах ее была печаль.

Он задумался, испытывает ли она то же ощущение, что и он, ведь теперь их сексуальная жизнь перестала приносить им наслаждение.

– Черт возьми! – подумал он. – Какое уж тут наслаждение, если она так это переживает. У меня, как подумаю об этом, все мускулы напрягаются, кроме одного.

Он сжал ее руку.

– В конце концов мы всегда можем усыновить ребенка.

– Может быть, – пожала она плечами в сомнении. – Посмотрим, как пойдет дело.

Он знал, как пойдет дело. Ничего хорошего. Он это понял в первый момент, когда она сказала:

– Дорогой, через месяц мне уже тридцать лет. Не пора ли всерьез подумать о потомстве? – Он это понял уже после первой ее встречи с гинекологом. После советов врача о том, какие дни месяца наиболее благоприятны. Уже тогда… Теперь, если даже ему удавалось достичь эрекции, то не всегда удавалось ее поддержать. С этого все и началось. Казалось, что она подсчитывает каждый его толчок, рассчитывает его по времени, как будто готовит отчет своему врачу.