Заложники страха - [16]
– Уоррен? – позвала Лорел. – Что с тобой?
Он медленно мигнул, но не ответил.
Лорел шагнула ближе и остановилась ярдах в пяти от него.
– Садись, – произнес муж, – мне нужно с тобой поговорить.
Он показал на диван рядом со столиком. Лорел двинулась к нему, но вдруг застыла на месте. Что-то в словах Уоррена вызвало у нее тревогу. Или, наоборот, что-то, чего там не было. Да, именно так. Из его голоса исчезла жизнь.
– Уоррен, что случилось? – осторожно спросила она. – Это из-за аудиторской проверки?
Он показал на что-то брошенное на стол. Листок бумаги.
– Я хочу знать, что это такое.
Лорел наклонилась, посмотрела вниз, и паника взорвала ее мозг. Все стало ясно. Лихорадочные утренние поиски не имели никакого отношения к предстоящему визиту налоговых служб. Каким-то образом Уоррен обнаружил одно-единственное письмо, оставшееся как память о романе с Дэнни. Она сразу же узнала послание – Дэнни написал его зелеными чернилами. Казалось, печатные буквы кричат, обвиняя ее в измене. «Когда Уоррен нашел его?» – мелькнуло у Лорел в голове. Муж не ложился спать со вчерашнего дня, значит, он вполне мог обнаружить послание много часов назад. Нашел, прочитал и начал переворачивать все вверх дном в поисках других доказательств неверности Лорел. Возможно, вчера он не стал вытаскивать ее из постели, чтобы допытаться правды, из-за того, что в письме не было подписи, только слово «Я» в конце. Когда Лорел получила послание, оно показалось ей похожим на записку от влюбленного подростка, теперь же она благодарила Бога за то, что Дэнни не подписался собственным именем.
– Удивительно, что ты его сохранила, – заметил Уоррен. – Обычно ты весьма аккуратна. Полагаю, это письмо многое для тебя значит.
Лорел застыла, не отводя глаз от листка бумаги. Усилием воли подавила приступ паники и стояла, уже ни о чем не думая: смотрела на зеленые буквы, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. Под безжалостным, немигающим взглядом мужа к ее щекам прилила кровь. Отпираться бесполезно. Конечно, она могла бы упрекнуть мужа в грубости, но от неизбежного не уйдешь. С той самой минуты, как Уоррен обнаружил письмо, правда неминуемо должна была выплыть наружу.
– Ну? – произнес он тщательно сдерживаемым голосом. – Так и будешь стоять здесь и лгать мне в лицо?
Лорел знала, что означает его сдержанность – гнев. Дэнни часто предупреждал, что нужно быть готовой ко всему. К тому, что их тайну раскроют. Кто-нибудь мог их увидеть, когда они ничего не подозревали. Дэнни говорил, что влюбленные парочки ведут себя так, словно они невидимы, как будто страсть создала вокруг них силовое поле, сквозь которое не проникают взгляды посторонних. Но это не более чем иллюзия, и ее может разрушить любой неосторожный поступок. Что и сделало письмо Дэнни. Убийственное, как выстрел в сердце, оно, вероятно, уничтожило Уоррена. Более того, этот выстрел обрушил лавину с ледяной высоты над их браком. С этой минуты потоки отрицания и ненависти несутся к ним со скоростью двести миль в час, и молчание в комнате – всего лишь прелюдия к грохоту, с которым лавина накроет Лорел и Уоррена, чтобы похоронить заживо.
– Так ты скажешь что-нибудь? – потребовал Уоррен.
Мысли Лорел вернулись к реальности.
– У меня начинается мигрень. Поэтому я вернулась пораньше.
– Бедняжка.
– Как тебе угодно, – сказала она, отворачиваясь. – Пойду поищу имитрекс.
– Лорел, не увиливай.
Лорел смотрела на мужа, и в голове ее звучал тихий голос Дэнни: «Ни в чем не сознавайся. Отрицай все, в чем бы он тебя ни обвинял. Стой на своем, и точка. Может показаться смешным, но он сам будет искать предлог, чтобы тебе поверить. Если признаешься, что изменяла, потом пожалеешь. Обдумывай каждый шаг». Дэнни был прав, но сейчас, глядя на Уоррена и зная содержание письма, Лорел чувствовала, что не сможет последовать его совету. Выбора нет, нужно сказать Уоррену правду, даже если всю оставшуюся жизнь придется провести одной. Но сперва – имитрекс. Если уж и рушить брак окончательно, то, по крайней мере, не страдая от мигрени.
– Мне необходимо найти лекарство, – твердо произнесла она и, не дожидаясь ответа Уоррена, направилась к дверям. – Сделаешь мне укол?
– Вернись! – закричал он. – Не смей уходить, Лорел!
Она кивнула, давая понять, что слышит его, но не остановилась. В ее глазах стояли слезы.
– Я сказал, вернись, черт тебя подери!
Она повернулась, но не из-за того, что он чертыхнулся. В его голосе прозвучало что-то, чего раньше она не слышала, – ярость, граничащая с безумием, совершенно несвойственным Уоррену Шилдсу.
Лорел увидела, что он побледнел. Правой рукой он стискивал край журнального столика – так утопающий цепляется за бортик спасательной шлюпки. Глядя на мужа, Лорел почти инстинктивно ощутила смутное беспокойство, неосознанный страх за свою жизнь. И только спустя мгновение поняла почему: в руке, прижатой к бедру, Уоррен держал черный револьвер. Его почти не было видно, но сомневаться не приходилось – муж вооружен.
– У меня голова раскалывается, – проговорила она, усилием воли заставив себя посмотреть мужу в глаза. – Не знаю, откуда у тебя эта бумажка, но я вижу ее в первый раз в жизни.
