Заложники - [37]

Все трое посланцев Жемайтии выслушали его речь с огромным вниманием. И хотя они толком не поняли, что за обряд собираются совершить крестоносцы, дабы озарить их разум, но одно уразумели определенно: от всего этого добра не жди. К тому же они не раз испытали на собственной шкуре, что чаще всего говорится одно, а делается другое. Вот почему жемайты решили: сейчас самое главное — сбить спесь с главарей ордена и притушить грозящую краю опасность.

На прощание князь Скирвайлис вручил командору Виганду Бальденсгейму и рыцарю Зигфриду Андерлау подарки: по пять куньих шкур да по пять фунтов воска. При виде шкур глаза у крестоносцев заблестели, однако гордость не позволила им рассыпаться в благодарностях. Они лишь небрежно кивнули и положили подарки позади себя.

— Если ваши люди не станут разбойничать на нашей земле, убивать наших людей, травить наши посевы, то вы можете быть спокойны — ни у кого из вас волос с головы не упадет, — заверил Скирвайлис.

Выйдя из шатра, жемайты полной грудью вдохнули свежий воздух. Они едва не задохнулись внутри, особенно когда солнце поднялось совсем высоко.

Кнехты командора удерживали за поводья их лошадей. Один из них, судя по всему старший по положению, сам вел гостей из лагеря крестоносцев.

Догорали костры, на которых утром жарили завтрак, то тут, то там были видны белеющие кучки костей и мусора; потемневшая вытоптанная трава, которая еще недавно выглядела по-весеннему буйной, была изгажена конским навозом. Воины ордена выстроились рядами возле запряженных лошадей и, вероятно, дожидались команды выступать. Одни с любопытством разглядывали трех незнакомых всадников, другие что-то злобно выкрикивали им вслед, третьи грозили кулаками или размахивали копьями. Жемайтских князей трудно было чем-нибудь испугать — многое они повидали на своем веку, — но все-таки неприятный холодок пробежал по их спинам, когда они проезжали сквозь тысячную толпу крестоносцев. Воины облегченно перевели дух, лишь очутившись далеко в поле, а когда въехали в лес, то и совсем успокоились. Возле реки Юры, в условленном месте, жемайты обнаружили боевой лагерь воинов Юдикиса. Там их дожидались и люди, сопровождавшие князя Эйтутиса. Они попрощались со Скирвайлисом и не мешкая отправились в родные места, в Кражяй. Нужно было обогнать крестоносцев, не дать им первыми добраться туда.

Скирвайлис остановил коня возле валуна, который грел на полуденном солнышке свою горбатую спину. Прямо под боком у него с шумом клокотала река. Князь ловко соскочил на землю, распряг коня и, пустив его пастись невдалеке от себя, присел на валун. Здесь же, на берегу, сладко спали с десяток воинов Юдикиса. Видно, они провели перед этим бессонную ночь. Самого же князя с ними не было.

Скирвайлис снял сапоги из лосиной кожи, размотал портянки и, продолжая сидеть на валуне, опустил ноги в прохладную воду. Она ласково плескалась вокруг икр, приятно холодила ступни. Казалось, река смыла и унесла с собой усталость.

На берегу собрались воины, которые, сбившись в кучу, насмешливо наблюдали за старым князем. Им доставляло удовольствие видеть, что их вождь порой ведет себя не серьезнее обыкновенного пастуха. Ну а начни, к примеру, Скирвайлис шарить под корягами в поисках налимов или раков, тут бы уж они не удержались от советов, поскольку в этих делах чувствовали себя на голову выше.

Князь кинул взгляд на откос: кое-кто из воинов уже проснулся, одни сидели в густой траве, зевая и потягиваясь, другие сползли к реке и умывались. Сын Юдикис все еще не появлялся.

— Где ваш старшой? — спросил Скирвайлис.

— Спит еще, — ответил сидевший неподалеку воин и добавил: — Если нужно, мы его живо разбудим!

Скирвайлис задумался. Почему-то ему вспомнилась Мансте. Он видел ее как наяву, в пестром переднике поверх длинной юбки. Вот она остановилась у входа в покои: щеки раскраснелись, рукава сорочки закатаны. Такой она осталась в его памяти.

— Крестоносцы на подходе, а он дрыхнет, — сердито буркнул старик и соскочил босиком с валуна в траву. Поспешно обмотал ноги портянками, сунул их в сапоги. В нем закипал гнев, хотя повода для этого не было: Юдикис целую ночь провел без сна, несколько раз объехал верхом вражеский лагерь, захватил пятерых отбившихся от своих кнехтов, а под утро с гиканьем пронесся с воинами мимо костров неприятеля. Словом, не давал покоя крестоносцам. — Позови вашего старшого! — приказал старик.

Двое мужчин вскочили и побежали вдоль реки.

Немного погодя появился Юдикис, заспанный и хмурый. Волосы его были взъерошены, из-под расстегнутой рубахи виднелась впалая грудь. Худой, высокий и сутулый, он остановился перед отцом, обхватив себя руками, будто желая согреться.

Скирвайлис с тревогой оглядел старшего сына, который показался ему жалким и хилым. Разве Юдикису под силу эти ночные бдения, схватки с врагом? Чего доброго, простудится, лежа на голой земле, подцепит хворобу, и меча не потребуется — сам в могилу сойдет.

— Ты что, нездоров? — спросил старый князь.

— С чего ты взял? — удивился Юдикис, вскинув голову, выпрямился и провел рукой по спутанным волосам. — Здоров.

— Выглядишь неважно, — проворчал Скирвайлис.