Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [69]

В эту сложную систему отношений автора и издателя условия партийной гегемонии и административной системы, несомненно, внесли свою специфику. Сектор издательств и полиграфии отдела пропаганды ЦК КПСС значительную часть своего времени был занят контролем издательств, а с другой стороны, до предела загружен исполнением адвокатских функций для чрезмерно настойчивых авторов. При этом поддержку оказывали тому автору, который представлял весьма посредственную рукопись, но хорошо знал, куда обратиться, и был настойчив в своих издательских претензиях. В результате подобной системы партийного опекунства появлялась немалая часть посредственной литературы.

Беседы, встречи с издателями, полиграфистами, работниками книжной торговли показывали, что в советском книгоиздании накопилось немалое количество острых, требующих решения проблем. Их нельзя было решить одновременно, и потому следовало выделить наиболее важные, первоочередные. Для этих целей эффективным мог оказаться программно-целевой подход. Организационной основой такого подхода стали целевые аналитические группы, в состав которых вошли наиболее квалифицированные работники Комитета, ученые институтов, специалисты издательств, полиграфических предприятий и учреждений книжной торговли. Создано было пять аналитических групп, которые после обстоятельного анализа должны были представить радикальные предложения по перестройке всего издательского дела в стране, по таким ключевым проблемам, как демократизация организационной и творческой деятельности издательств, совершенствование полиграфического производства, развитие книжной торговли, создание системы изучения запросов читателей. Специальная группа аналитиков была занята вопросами принципиальных изменений управленческого механизма издательской сферы.

После обстоятельной проработки этих предложений в коллективах издательств, типографий и книготоргов, целой серии «круглых столов», острых дискуссий с руководителями издательств мы сочли возможным принять их в виде специальных решений. В конце 1986 года эти решения были рассмотрены и утверждены на коллегии Госкомиздата СССР и определены, таким образом, основные направления перестройки издательского дела.

Одним из первых на пути развития творческой инициативы издательств стало решение «О расширении прав и самостоятельности издательств», принятое в ноябре 1986 года. В этом решении было впервые заявлено, что инициативе, предприимчивости, самостоятельности издательств серьезно препятствуют существующие административные методы руководства и излишняя регламентация их деятельности со стороны Госкомиздата СССР и Госкомиздатов республик. И одновременно было предоставлено самим издательствам право разрабатывать и утверждать тематические планы, вносить изменения, осуществлять замену названий книг и авторов, самостоятельно решать вопрос об объемах изданий.

От чего зависит устойчивость становления на новом поприще? Что помогает больше всего становлению на новом поприще? Думаю, от убеждения в полезности твоего нового дела и, конечно, от интереса, который это дело начинает в тебе вызывать. С опытом жизни приходит понимание: ни должность, ни звание не могут заменить того интереса, который в тебе должно вызывать дело. Вспоминаю, на одной из встреч с читателями в телестудии Останкино я привел пример «Душечки» А. П. Чехова. Известно, что это произведение и его героиню очень высоко ценил Л. Н. Толстой. Думаю, произошло это не случайно. Лев Николаевич увидел в этом женском образе те удивительные человеческие достоинства, которые нам не всегда понятны. Обычно мы иронически оцениваем героиню чеховского рассказа, а между тем, если вдуматься, в этом образе проявляются тончайшие качества человеческой души: преданность, самопожертвование. Это не стремление приспособиться к новым условиям, а естественная человеческая эволюция: меняется сфера твоих занятий и привязанностей, и новые заботы, дела с каждым днем все больше и больше овладевают твоими помыслами, становятся близкими, неотделимыми от твоей жизни.

Перемены, которые несла жизнь с ее идеями демократизации издательскому делу, при всей их очевидности не были (как и всякое новое) безобидными, ибо они уничтожали старое, разрушали привычный издательский бюрократический механизм. Главное в них я видел в том, чтобы дать издательствам свободу решений, право выбора: кого издавать, каким тиражом. Чтобы затруднить защиту административного механизма, мы в нашем решении о демократизации издательского дела сознательно определили такие меры, как отказ от обязательного рецензирования рукописей (целесообразность этого теперь передавалась на полное усмотрение издательства) и в особенности исключение из практики какого-либо закрытого рецензирования.

На путях самостоятельности немаловажным было освободить от бюрократических кандалов творческую энергию редактора – главного действующего лица в издательском процессе. Для этого было принято отдельное постановление Госкомиздата СССР «О расширении прав и самостоятельности редакторов издательств», где мы попытались определить редакторские приоритеты в выборе автора, тематики книги, редактировании рукописи. Мы хотели, чтобы редактор стал полноправным директором издаваемой книги, вплоть до права самостоятельного выпуска ее под свою персональную ответственность.