Заложник должен молчать - [3]

Ефимов уходил все глубже и глубже в черноту сомкнувшегося над ним речного омута. Нож, треклятый нож, именно сейчас, когда его не было рядом, требовался больше всего.

Занимаясь подводной охотой, Сергей, в отличие от большинства своих собратьев по хобби, никогда не брал с собой нож. Он у него, естественно, был, но обычно лежал в байдарке. И вот сейчас Ефимов неимоверно жалел о своей давней привычке, уже давно перешедшей в пустопорожнее упрямство.

Маска буквально прилипла к лицу, Сергей через нос слегка подал в нее воздух и тотчас сообразил, что, начав погружение, забыл продуться, и теперь ему болезненно надавило на барабанные перепонки. Судорожно сглотнув, он почувствовал, как стремительно съедаются литры втянутого в грудь воздуха. Становилось темнее. Еще метр, и впереди показалась фигура застывшего в неподвижности Алексея Ивлева – его друга и такого же заядлого подводника. Тот уже не рвался наверх – обессиленно разбросав по сторонам руки, он медленно опускался к черной иловой поверхности речного дна. Стараясь не смотреть в медленно разворачивающееся лицо Алексея, Ефимов скользнул к его ногам.

…Первый раз, поднырнув к запутавшемуся в сетях другу, Сергей думал, что без труда справится с тонкими лесками китайской сетки. Каково же было его удивление, когда оказалось, что, кроме «китайки», ноги Алексея опутывают надежно сплетенные ячейки самодельной капроновой сети, которая, уходя вниз, всей своей остальной частью запуталась в придонном коряжнике. В кровь изрезав руки, Сергею удалось справиться с несколькими нитями, но кислород стремительно заканчивался (Ефимов ушел в омут чуть раньше Алексея, и ему нестерпимо хотелось вдохнуть). Тогда он заработал ластами и рванул наверх. На миг перехватив беспомощно-молящий (а может быть, и проклинающий) взгляд Ивлева, он нисколько не замедлил движение, понимая, что уже не успевает распутать своего друга. Пробудь он здесь внизу еще десяток секунд, и у них не осталось бы ни малейшего шанса. Ему был нужен хоть один глоток воздуха, чтобы вернуться и продолжить спасение.

Теперь Ивлев висел неподвижно, а Сергей пытался разорвать удерживающие его в воде путы.

«Гадство, гадство, гадство! Это просто невозможно, невозможно так запутаться!» – матерился он, в отчаянии дергая толстый, увешанный поплавками шнур, опутавший ступню Алексея и намертво затянувшийся на правой щиколотке. Левая нога была не в лучшем положении. Давно скинутые ласты унесло течением, но вытащить стянутые петлями ноги не получалось.

Вытекавшая из глубокого пореза на руке кровь мутной темной струйкой потянулась вверх. Воздух в легких Сергея заканчивался. Он не успевал, не мог разорвать путы и вместе с тем не смел позволить себе всплыть. Время неумолимо толкало наглотавшегося воды Ивлева к порогу смерти. Возвращаться домой без друга, неся скорбную весть его жене… Ну уж нет…

С тоской подняв взгляд, Сергей увидел пристегнутые к бедру Алексея ножны. Появившаяся вдруг надежда мгновенно погасла: ножа в них не было. Видимо, запутавшийся в сетях Ивлев слишком торопился и, выхватив ножик, выпустил его из рук.

«Нож. – Легкие уже начинало ломить от боли. – Нож. – Одна-единственная, оставшаяся в голове мысль, еще не вытесненная жаждой вздоха. – Нож, где-то на дне должен быть нож! Но до дна еще три метра, там темно и илисто. Нож, только он – единственная надежда на спасение». Сжав зубами загубник, Сергей опустил голову вниз и, не обращая внимания на нарастающую боль в ушах и легких, пошел на глубину.

«Осторожно, только не замутить дно, осторожно, лишь бы он был здесь, лишь бы его не снесло течением, лишь бы не промахнуться, не уйти в сторону», – как заклятие повторял он, преодолевая эти последние, но такие длинные метры. Боль в груди стала невыносимой. Оба подводных ружья, переплетясь нитями фалов, лежали рядом, почти друг на друге. Ножа ни под ними, ни рядом с ними не было. Темнота глубины не позволяла видеть далеко. Сергей осторожно сместился вправо, всмотрелся в дно, но ножа не обнаружил. В маске появилась кровь. Мысленно представив, куда мог смотреть уронивший его Ивлев, Сергей сместился вперед и увидел поднимающуюся со дна толстую ветку занесенного илом дерева. Ничего похожего на нож ни под веткой, ни рядом…

«А что, если он ударился об нее и отлетел дальше?» – сквозь возникшую в висках боль подумал Сергей и, по наитию двигаясь вперед, внезапно увидел на дне, в покрывающем его иле, небольшую ямку. Сознание мутилось. Ефимов почувствовал, как кружится голова, и, протянув руку, ощутил в пальцах толстую рукоять ножа. Нож, созданный вовсе не для подводной охоты, привезенный Ивлевым с крайней чеченской командировки; нож, предназначение которого было отнимать жизнь, в тусклом свете подводной мглы сверкнул серо-стальным лучом надежды на спасение.

И тогда Сергей медленно, стараясь сохранить остатки кислорода и сил, оттолкнулся от дна и, оказавшись подле стягивающих ноги Алексея сетей, не задумываясь, рубанул по ним остро отточенным лезвием. Один удар, второй, третий, и тело Ивлева, вместо того чтобы начать подниматься вверх, плавно качнувшись, стало опускаться ко дну. Не чувствуя собственных мышц, Сергей подтянулся к грузовому поясу. Переворачивать лежавшего лицом вниз Алексея и расстегивать пряжку его ремня – не было ни сил, ни времени. Ефимов ударил по поясу, абсолютно не задумываясь, что вместе с ним под острие лезвия попали и дорогостоящий костюм, и даже покрытая холодными пупырышками человеческая кожа. Груз канул вниз, а освобожденный от него Алексей стремительно начал всплывать. Сергей из последних сил устремился следом.