Залив Гавана - [13]

Впрочем, не только русские. В Гавану прилетали и вьетнамские следователи. Осорио проводила для них совместные тренинги мужских и женских групп. Когда она приехала в Ханой, оказалось, что ее лучшие студентки стали машинистками, а после обедов, посвященных торжеству международной солидарности, тарелки, из которых она ела, мыли дважды.

Но вот на Кубе европейские и азиатские мужчины при виде девушек вели себя, словно сладкоежки в кондитерском магазине. Почтенные отцы семейства превращались в животных, не успев приземлиться. Плакаты на улицах призывали девушек убедиться в том, что их гость не забыл привезти с собой презервативы. Были созданы отряды полиции нравов, обычно возглавляемые детективами со своей командой jineteras.[7] Отличное слово — «jinetera» — «наездница», особенно подходящее под описание девушки верхом на галопирующей свинье. Будучи сотрудником отдела по раскрытию убийств, ей удалось организовать при вялой государственной поддержке операцию по борьбе с коррупцией в полиции. В любом случае, она была полностью готова к приезду русского следователя — худшей из всех возможных комбинаций.

Она жила в квартале из домов с однокомнатными квартирами. Место это издевательски точно называли «солярием» за способность вбирать всю дневную духоту и зной. Несмотря на поздний час, обе ее дочери — Мюриель и Марисоль — томно растянулись на спасительно прохладном полу, увлеченные телешоу о дельфинах. Девочкам было восемь и одиннадцать лет, обе темноволосые с золотистым оттенком. Голубоватый отсвет экрана телевизора накрывал их, как покрывалом. Ее мать слегка покачивалась на кресле-качалке, притворяясь спящей — молчаливый упрек за позднее возвращение домой, фасоль и рис подогревались на слабом огне. Это была игра для двоих. Слыхано ли, чтобы мать сотрудника ПНР проводила дни, выполняя мелкие поручения обитателей квартала: кому за сигаретами сбегать, кому постоять в очереди за парой ботинок.

— Суетись или голодай, — возражала пожилая женщина в ответ на протесты. — С твоей огромной зарплатой и нашим семейным пайком твои дочери скоро будут есть через два дня на третий. Ты же знаешь шутку: «Каковы три завоевания Революции? Здоровье, образование и спорт. А каковы три поражения? Завтрак, обед и ужин». Говорят, что это шутка Фиделя.

— Это почему же? — Офелия возражала лишь для вида, потому что ее мать была абсолютно права. К тому же и без того было много поводов для ссор с матерью. За неделю до этого она вернулась домой и обнаружила, что портрет Че снят, а на его месте красуется вырезанная из журнала страница с изображением Сецилии Круз. Кому могло прийти в голову поменять портрет величайшего из мучеников двадцатого века на журнальную фотографию престарелой толстухи из Флориды? Ее матери, без всяких сомнений.

Офелия закрутила ремень вокруг кобуры, разделась и аккуратно повесила форму на вешалку. Будучи детективом, она была вправе выбирать, в чем идти на службу — в униформе или в гражданской одежде, но ей нравилась уверенность, которую придавала форма: синие брюки, серая рубашка со значком полицейского на нагрудном кармане и форменная бейсболка с вышитым логотипом. К тому же униформа помогала экономить на собственном гардеробе, состоящем, в сущности, из двух пар джинсов. Она проскользнула за занавеску в небольшую нишу, служившую ванной, где стоял туалетный столик и имелся душ. Включила переносное радио, висящее там на веревочке. Радио было трофеем, найденным на пляже Плайа дель Эсте во время семейного выезда. Она велела своим девочкам сторониться «влюбленных парочек» jineteras и туристов, но, с тех пор, как Мюриель наткнулась в песке на такую роскошь, как переносное радио размером с раковину, она и ее сестра наблюдали за пляжем, как грифы, готовые в поисках сокровищ просеять пляжный песок, как только уйдет очередная компания.

Вода лилась чуть теплым ручейком, но и этого было достаточно. Она намочила лоб и шею, затем волосы, плечи и грудь. Офелия гордилась своими волосами — коротко подстриженными, послушными и мягкими, как шерсть персидской ламы. Мелодия была ритмичной и проникновенной.

«Твоя сигара упала. Ты мне все рассказал о том, насколько она хороша и как все женщины восхищаются твоей огромной сигарой. Мы еще не начали курить, как она упала…».

Офелия расслабилась и начала двигаться в такт музыке. Вода стекала в водоотвод под ногами. Ее отражение в зеркале над раковиной затуманилось… Тридцатилетняя женщина, которая до сих пор выглядит, как дочь чернокожего рубщика сахарного тростника. Хотя она и не страдала самомнением, все же ненавидела полоски от загара — уж лучше быть ровного коричневого цвета. Она слегка склонила голову, и серебристые струйки воды потекли на бетонный пол.

Оставаясь детективом и в свободное от работы время, она думала о русском, найденном мертвым в воде. Посольство России могло бы проявить и больше внимания. Тот факт, что они, похоже, были готовы избавиться от проблемы с легкостью, с которой избавляются от сбитой на улице машиной собаки, лишь доказывал, что от него не было толку. Залив имел безусловное преимущество для тех, кто занимался контрабандой, внедрением агентов для наблюдения за судоходством. Как однажды сказал сам Команданте, нет более коварного врага, чем тот, которого ты назвал своим другом.