Заледенел дом - [13]

"Я брежу, - подумала Иефа и поковыляла вправо, опираясь на стену, как на костыль. - У меня лихорадка от ран, и мне чудятся голоса. Когда меня успели ранить? Не помню. Я еще в пещерах, это точно. Но где все? Убиты? В плену? Куда подевались гоблины? Сколько времени я здесь пролежала?" Ответов не было. Была густая душная тьма, тишина и запах смерти. "Мне нужен свет", - подумала полуэльфка и пошарила на боку в поисках светящегося меча, но его на месте не оказалось. Пришлось идти дальше в темноте. Так - спотыкаясь, подволакивая ногу и бранясь - Иефа сделала еще с десяток шагов, а потом руки провалились в пустоту, и полуэльфка с криком вывалилась в боковой проход.

- Я больше не могу, - пробормотала она, корчась на холодном камне. Лицо было мокрым от пота и слез, в голове гудел колокол. - Я больше не могу!

- Вставай, - шепнула на ухо тьма.

- Иди к черту! - крикнула Иефа, задыхаясь то ли от боли, то ли от ярости. - Я не могу!

- Можешь, - возразил голос. - Вставай.

- Где ты? Покажись! Помоги мне! Или оставь в покое!

- Вставай.

- Тебя нет, - прошептала Иефа. - Я брежу, тебя нет.

- Еще немного - и тебя тоже не будет. Вставай.

Кто-то прикоснулся к ней в темноте. Полуэльфка вскрикнула, отдернула руку. Темнота забурчала обиженно и недоумевающе.

- Вилка, - выдохнула Иефа. - Вилка, хороший ты мой, прости.

Совомедведь ухватил ее клювом за одежду и потянул. Иефа собрала в кулак остатки сил и воли, поднялась на ноги, нашарила стену.

- Идем. Идем, маленький. Я постараюсь...

Минут через десять колченогого шатания в темноте Иефа споткнулась обо что-то мягкое, что перегородило коридор. Постояла с минуту, покачиваясь на дрожащих ногах, потом опустилась на колени. Перебирая ободранными пальцами, полуэльфка нащупала что-то, похожее на пряжку ремня, потом ткань, влажную и холодную, потом...

- Труп, - таращась незрячими глазами в темноту, пробормотала Иефа. - Гоблин, - сказала она чуть позже, нашарив застывшую в предсмертном оскале морду. Подумала еще немного и добавила: - Целый.

Полуэльфку передернуло. Колокол в голове грянул невыносимо громко, перед глазами завертелась мешанина из ярких пятен - то ли воспоминаний, то ли снов... Оскаленные морды, желтые кляксы факелов, девица в изодранном платье, саиб в алом плаще, и ярость, ярость, пульсация крови под тонкой кожей и хочется уничтожить, разорвать, растерзать... Иефа застонала, схватившись за голову, согнулась в мучительном рвотном позыве. Кашляя, поднялась на ноги, кое-как перебралась через тело и побрела дальше, стараясь не думать, не думать, не думать... Трупы стали попадаться чаще.

Коридор повернул налево, потом направо, невразумительно вильнул и вдруг закончился.

- Нет! - крикнула Иефа, лихорадочно тычась в глухую стену тупика. - Нет, пожалуйста, нет! Нет! - в отчаянии она саданула кулаком по стене, и камень неожиданно отозвался глухим деревянным стуком. Полуэльфка застыла на месте, затаив дыхание. Дверь?

Мысли метались от виска к виску, никак не получалось сосредоточиться. Дверь. Дверь! За дверью может быть спасение...

Ты плясала перед дверью и умерла...

...а может быть смерть.

Иефа нашарила толстое холодное кольцо и с натугой потянула дверь на себя. Тяжелая створка нехотя поддалась. В лицо барду дохнуло свежестью и морской солью. Полуэльфка зажмурилась, покачнулась, вцепилась в дверь мертвой хваткой и задышала глубоко и часто, стремясь вобрать в себя как можно больше это дивного, прохладного воздуха, воздуха, не смердящего паленым мясом, не спертого, живительного, как глоток холодной родниковой воды. В ушах зазвенело, ноги стали ватными.

- Не жадничай, - насмешливо сказал голос.

Иефа вздрогнула, открыла глаза и поняла, что видит. Откуда-то сверху на каменный пол падал тонкий луч тусклого сероватого света, но и его было достаточно, чтобы различить смутные очертания небольшой комнаты. А еще - чтобы увидеть босоногую черноволосую ведьму в изодранной тюремной рубахе.

- Ты! - выдохнула Иефа и в изнеможении опустилась на каменный пол у порога комнаты.

- Входи, - пригласила ведьма. - Конечно, если мы все-таки решили жить. Если нет, можешь уползти обратно в темноту и сдохнуть там, на пожарище.

- Нет, - прошептала полуэльфка, сама не зная, отвечает ли она ведьме или просто отрицает очевидное. - Нет...

- Я тоже думаю, что нет, - поняла ее по-своему ведьма. - Обидно было бы - после всего, что мы пережили.

"Я сошла с ума, - отстраненно подумала Иефа и, как была, на четвереньках вползла в комнату. Вилка, подозрительно принюхиваясь, пробрался вслед за ней, и дверь закрылась, толкнув его под зад. - Я все-таки сошла с ума".

- Конечно-конечно, - любезно согласилась ведьма. - Как тут не сойти с ума? Сошла, можешь не сомневаться.

- Тебя нет, - пробормотала Иефа, и собственный голос прозвучал откуда-то издалека. Волнами накатывала дурнота, и так хотелось потерять сознание, предметы расплывались, теряли очертания, и только луч света оставался спокойным, невредимым. Полуэльфка проползла еще несколько шагов и уткнулась лбом в ножку грубо сколоченного стола. Стол качнулся, что-то загремело. Иефа, перебирая руками по занозистой ножке, подтянула непослушное тело, встала на ноги, оперлась руками о шершавые липкие доски столешницы и невидящим взглядом уставилась на замызганный старый кувшин. Жажда навалилась сразу и вся - жажда, накопленная за несколько столетий в каменном мешке, за тысячи лет в пустыне, за жаркую вечность в огне... Полуэльфка схватила кувшин и принялась глотать, всхлипывая и захлебываясь, затхлую воду. У ее ног жалобно взвыл Вилка. Иефа титаническим усилием оторвалась от кувшина, посмотрела на детеныша, словно впервые его увидела. Обычно яркое оперение совомедведика потускнело и было покрыто засохшими потеками крови, пятнами то ли сажи, то ли грязи, шерсть свалялась.