Закулисные тайны и другие истории… - [32]

Я давно понял, что он гений, один из немногих гениев, с которыми мне довелось быть лично знакомым (два других – это Шостакович и Бернстайн, возможно, Бродский).

И это отличный пример, когда гениальный музыкальный талант помещен во всех смыслах в здоровую оболочку, где здоровое тело и здоровый дух. Гений в его случае – это высшая, запредельная степень нормальности.

* * *

Глен Гульд – совсем другая история.

Он по всем признакам – безумец. По своему экстравагантному поведению, внешнему виду (Кисин всегда одет «с иголочки», красиво, элегантно, но абсолютно традиционно, я не могу его себе представить в фуфайке и шароварах или в каком-нибудь рокерском прикиде: он в лучшем смысле слова старомоден) Гульд, который никогда не надевал фрака, а играл просто в рубашке, а в обычной жизни носил теплый свитер, даже когда была 40-градусная жара, возил с собой табурет (а не рояль, как Горовиц), никому не пожимал руки, а когда играл, громко пел себе под нос…

Существует множество мнений по поводу нечетких граней между гением и безумием, и Глен Гульд – наглядный тому пример. В первые годы его жизни у него обнаружились некоторые признаки аутизма, синдром Аспергера: он никогда не плакал, у него бесконечно шевелились ручки, имелось море различных фобий. Он пугался, если в него бросали мяч, он боялся красного цвета. Он рано стал проявлять стремление к уединению. Такое поведение было отмечено также у философа Людвига Виттгенштейна и композитора Белы Бартока (это часто сопровождается необычными достоинствами, как, например, феноменальная память и необыкновенная музыкальность).

Известно, что Гульд в 32 года перестал концертировать и стал записывать музыку в своей студии. Он предсказал, что концертное исполнительство скоро закончится и люди будут слушать музыку только на дисках.

Боже, как он ошибся! Всё оказалось совсем не так. Во-первых, концертное исполнительство через 60 лет после его пророчества не только не исчезло, а, напротив, пышно расцвело.

Исчезли как раз таки диски (CD)! Конечно, еще есть коллекционеры, которые собирают диски, но это уже антиквариат. Сейчас главным носителем информации является flash drive, или флешка по-нашему, но и она постепенно отходит. Всё будет храниться в облаках, на разного рода Google disk и Dropbox.

Так что Глен Гульд тут промахнулся.

Вот он – типичный гений, граничащий с безумством, настоящий персонаж Ломброзо.

Вопрос, который для меня остается открытым: насколько Глен Гульд был искренним в своих безумствах? Был ли его эксцентризм – нелетание на самолетах, не-посещение никаких собраний, конференций, светских раутов, вообще любых скоплений людей, полное отсутствие любовных связей (любой ориентации) и друзей, тщательное вычищение своих музыкальных записей до стерильного состояния (а кого этим сейчас удивишь? Компьютер запишет и быстрее, и чище), так вот: было ли всё это наигрышем и рекламным трюком или его подлинным лицом.

Я склоняюсь к первому. Особенно когда узнал, что вообще-то он был очень удачливым и опытным игроком на бирже и зарабатывал там неплохие деньги. А каждый, кто имеет отношение к бирже, знает, что там ничего не бывает случайно, и чтобы там зарабатывать, надо ежедневно просматривать десятки газет (интернета тогда не было)… И уж на бирже никакой эксцентризм не пройдет, иначе ты очень скоро разоришься…

* * *

Но оставим в покое пианистов.

Поговорим немного о более близких и понятных мне музыкантах – о композиторах. И о безумии в их нестройных рядах. Вот три примера.

1. ДЖЕЗУАЛЬДО

Пожалуй, первый по хронологии композитор, официально сошедший с ума, был Дон Карло Джезуальдо ди Веноза, удивительная фигура, до сих пор привлекающая внимание людей двадцать первого века, хотя жил он в шестнадцатом веке, во времена Шeкспира.

Поскольку Джезуальдо принадлежал к знатному роду, про него нам известно гораздо больше, чем про малоизвестного Уильяма, сына перчаточника.

Миную все детали его биографии и сообщу лишь главное: он в общем и целом провел жизнь в соответствии с обычаями своего круга, высшей итальянской знати тех времен. Однако когда его первая жена завела себе любовника (Джезуальдо застал их в постели), он убил (зарезал!) обоих. Самое смешное, что ему ничего за это не было, по законам того общества он поступил абсолютно правильно.

Говорят, что чуть позже он убил и отца жены и своего малолетнего сына (по подозрению, что этот сын – не его).

Потом он женился во второй раз, но психика не выдержала и он сошел с ума. Свои знаменитые мадригалы и мотеты он сочинял в состоянии помешательства, и в те времена их сочли бредом – действительно, его музыка совсем другая, нежели музыка его современников.

Однако в двадцатом веке его манускрипты были открыты и неожиданно стали исполняться, и уже никто не говорил, что они безумны, наоборот, говорили, что он – гениальный пророк, предвидевший, как будет развиваться музыка.

Прочитайте дивный рассказ Хулио Кортасара «Клон». Там, возможно, слишком много музыкальных деталей (Кортасар разбирался в музыке на вполне профессиональном уровне), но рассказ в основном именно про Джезуальдо, и о том, как его история повторяется через много столетий.