Закрытый перелом - [21]

— Что же мне теперь из-за твоих сапог бросить мастерскую? Подвести ребят? Перестать работать? Отступиться от всего, от себя? — выкрикнул он.

— О какой работе ты говоришь? — Галина села на кровати.

Она на мгновение замолчала, будто решаясь на что-то, и заговорила спокойно, но зло:

— А ведь ты действительно прав — пора разобраться в наших отношениях. Откуда я могла знать, какой ты на самом деле? Вот прожила с тобой год — теперь вижу: Чижик ты, а не мужик. А с другой стороны, ты же глава семьи, Виктор Григорьевич, ты же мой защитник и покровитель. А на самом деле кто ты? Нет, ты серьезно подумай, кто ты есть? На работе тебя не ценят — ты там только место занимаешь. И не видно, чтобы появился просвет хоть какой-то. С Иваном Сергеевичем отношения испортил в конец, кто же с начальством воюет? Какой дурак?

— Неправда! — Виктор хотел возразить, опровергнуть сказанное Галиной, но не нашелся сразу и сделал очередную глупость — он сам перешел в отчаянную атаку. — На себя посмотри! Ты что ли свою работу обожаешь? Сама знаешь, что это не так. А начальник твой для тебя кумир, потому что он начальник. Будь на месте твоего Георгия Аркадьевича мой Иван Сергеевич, тоже ходил бы у тебя в гениях.

— Георгия Аркадьевича… Георгия не трогай, о нем особый разговор, — тихо заговорила Галина, хотя было заметно, что слова Виктора попали в цель. — Сначала о твоей мастерской, как ты называешь этот грязный подвал, и о твоих Марке и Петрове. Марку, я точно знаю, обелиск какой-то заказали, Петров, хоть и лопух, на ВДНХ халтурит, но оба они, в отличие от тебя, деньги получают, реализуют свои таланты. А ты?..

— А что я?! — затравленно выкрикнул Виктор.

— Подожди, Виктор, я же серьезно. Если ты думаешь, что это всего лишь минутная ссора, то ошибаешься. Долгими вечерами, когда ты пропадал в своей мастерской, у меня было достаточно времени, чтобы понять, что ты за человек. И оказалось, что ты совсем не такой, каким я тебя представляла себе, ты — пустой, неумный, самовлюбленный. Сколько раз я тебе советовала, как правильно вести себя на работе? Я тщательно разбиралась во всех твоих проблемах, искала выход, находила его — ты же всегда действовал вопреки мне. А это значит, что ты меня не уважаешь, что тебе наплевать на меня, на нас.

— Да, я пытался следовать твоим советам, но ведь это противно делать вид, что ты глупее своего начальника-дурака, — ухмыльнулся Виктор.

— И кто же в результате остался в дураках? — саркастически спросила Галина. — Не понимаешь ты этого видно, не дано тебе. Или не желаешь понимать. И в милицию мы попали только по твоей вине, из-за твоего идиотского гонора. Опять-таки все можно было уладить, стоило мне только пофлиртовать с этим усердным служакой. А ты?..

— Я запрещаю тебе флиртовать с кем бы то ни было! — заорал Виктор.

Галина встала, глаза у нее сузились, она закусила губу, но сказала сдержанно:

— Не кричи на меня. Я — женщина!

— Да где же это заметно, что ты — женщина?! — понесло Виктора.

Так он бунтовал впервые, но это был уже крик отчаяния, крик загнанного в угол, ничего не соображающего человека, у которого рушится все: и жизнь, и любовь, и вера…

— Если ты — хранительница нашего очага, то почему же в нем потух огонь? Готовить ты не любишь и не умеешь, стирать тебя не научили, в доме грязь, в туалет, в ванную войти невозможно — всюду вата, лосьоны, кремы, грязное белье, бигуди… Стыдно!..

Галина недослушала Виктора, она подошла к шкафу, подставила стул, стащила со шкафа чемодан и, раскрыв его на столе, стала складывать в него вещи.

Виктор, ничего не понимая, следил за ней. Галина сняла халат, бросила его в чемодан и натянула через голову платье. Встряхнула головой и закинула руки за спину, пытаясь застегнуть молнию. Виктор встал и машинально помог ей.

— Спасибо, — сухо сказала Галина, взяла сумку с подоконника, достала расческу и взбила волосы.

— Галина… Ты что? — тихо спросил Виктор. — Галчонок, ты перестань… Не дури… Я же умру без тебя, ты знаешь… Ну, пошумели и хватит… Ты знаешь, я… я решил временно выйти из пая нашей мастерской… Я хочу сделать диссертацию, защититься — и тогда у меня будет и время, и деньги…

— Поздно, Чижик, — равнодушно сказала Галина. — Я не верю тебе, не верю твоим словам, твоим обещаниям. И еще вот что… Я знала, что ты любишь меня, вернее, что ты нуждаешься в моей любви. Но теперь я убедилась, что ты эгоист, что тебе неважно, о чем я думаю, чего я хочу, о чем мечтаю. Просто оказалось, что я для тебя никоим образом не подхожу: я и неряха, я и неумелая стряпуха, я и ленивая прачка, наверное, и как женщина я для тебя нуль, не гожусь…

— Да ты что, Галчонок? — умоляюще спросил Виктор. — Прошу тебя, образумься, ну, поругались, пошумели, понервничали и хватит… И будет…

— Нет, Виктор, не будет, ничего не будет. Все верно — это горькая правда, что я тебе не нужна. Что ж, ничего не поделаешь. И поэтому я ухожу от тебя.

— Куда? — проронил Виктор.

— Куда? — Галина посмотрела прямо в глаза Виктора. — Есть человек, который меня любит, для которого не умение стирать и готовить — в женщине главное. Вот он — настоящий мужчина, не то, что ты, за год только раз цветы подарил и то на Восьмое марта.