Закрытое окно - [4]

«А по мне, и так хорошо», — отозвался Марк угрюмо. И тут Роланд, пожурив его слегка за излишне мрачный взгляд на вещи, принялся расписывать план возможных изменений в их жизни.

Марк, совершенно измотанный и в то же время не находящий себе покоя из-за нестерпимо гнетущего настроения, отправился спать раньше обычного, оставив Роланда одного в приемном зале. Однако сон не шел, и, полежав немного в забытьи, он встал, зажег свечу и, чтобы скоротать бессонные часы и стряхнуть уныние, раскрыл наугад какую-то книгу. В ту ночь дом, казалось, был полон странных звуков: раз или два начинались подозрительный скрежет и слабое постукивание по стене, затем послышались легкие шаги в направлении башни… Но в крепости всегда что-то шумело, и Марк не обратил на это никакого внимания. Наконец он уснул, но был внезапно разбужен невероятным, отчаянным криком, непонятно откуда доносившимся, хотя, судя по приглушенному звуку, кричали не в помещении. Старый пес, спящий тут же, в комнате Марка, конечно, тоже услышал крик и теперь сидел, в страхе поджав уши и выжидательно глядя на хозяина. Марк спешно поднялся и, взяв свечу, быстро пошел по коридору, что вел к комнате Роланда. Комната была пуста, к тому же горящий огарок на столе указывал на то, что сегодня здесь еще никто не ложился. Терзаемый тревожными и ужасными предчувствиями, которые роились у него в голове, Марк бросился бегом обратно по коридору, а затем вверх по ступеням винтовой лестницы. Взбежав наверх, он обнаружил, что маленькая дверь взломана и полуоткрыта, а в башенной комнате горит свет. Безумным взглядом он окинул комнату; и тут до него снова долетел крик — на этот раз очень слабый и безутешный. Содрогнувшись. Марк повернулся к окну — оно было распахнуто настежь, и в нем зияла ужасная, почти осязаемая чернота. К поперечной балке посреди оконного проема было что-то привязано. Он кинулся к окну и понял, что это натянутый канат, другой конец которого сброшен на ту сторону. Всем телом свесившись вниз и напрягая зрение, он сквозь кромешную тьму смог разглядеть на том конце трепыхание какого-то тела; и тут из мрака в третий раз до него донесся крик — отчаянный крик погибающей души.

Словно в ужасном кошмаре, он вновь стал различать во тьме очертания ненавистного ему склона, но на сей раз там было нечто, что его воспаленному уму представилось как какое-то хаотическое движение: вокруг сновали бледные огоньки, и странные существа, сбившиеся в стаи наподобие рыб, метнулись врассыпную, лишь только он высунулся из окна. Марк не мог не понимать: он наблюдает то, что не должен видеть ни один смертный; тогда ему вдруг пришло в голову, что, возможно, сам ад предстал перед ним.

Канат уходил далеко вниз, теряясь в глубине среди темных скал, но Марк, крепко ухватив недюжинной силы руками, стал постепенно выбирать его на себя. По мере того как канат вытягивался, Марк закреплял его, наматывая петли, одну за другой, на тяжелый дубовый стол, что давало возможность для небольшой передышки, но силы постепенно начали покидать его, а конца все не было видно. Закрепив очередную петлю каната, Марк двинулся к окну, и тут какое-то гигантское существо, укрытое чем-то вроде капюшона, вдруг показалось в оконном проеме: бесшумно подлетев, как птица, оно взмахнуло своими невероятными крыльями и исчезло во мраке.

Вскоре он обнаружил, что тело на том конце каната нисколько не задевает скалы, но свободно проходит сквозь них, как будто они не плотнее тумана. После такого наблюдения задача представилась ему даже более трудновыполнимой, но он, сжав зубы, лишь с удвоенной яростью взялся за дело, превозмогая боль в натянутых мышцах и дюйм за дюймом продолжая вырывать канат у зловещей тьмы. От напряжения у него стучало в висках, капли пота выступили на лбу, а вдохи и выдохи в тишине комнаты звучали как всхлипы и стоны. Наконец тело оказалось на расстоянии вытянутой руки. Марк подтянул его к себе, обхватил за пояс и перетащил Роланда — ибо это, конечно, был он — через подоконник. Его голова не держалась, но болталась из стороны в сторону, лицо почернело, будто от удушья, а руки и ноги висели как плети. Вытащив нож, Марк перерезал канат, обвязанный вокруг — туловища под мышками, — и тело тут же безжизненно соскользнуло на пол. Тогда он поднял взгляд и похолодел: из оконного проема прямо на него смотрело лицо — лицо, ужаснее которого он не мог себе представить. Нельзя было даже с уверенностью назвать его человеческим: белое, как у покойника, с по-змеиному неподвижными, бесцветными глазами и перекошенным от ненависти ртом, оно излучало неутолимую ярость и прямо-таки дьявольскую злобу. Вдруг что-то метнулось у Марка из-за спины. Это старая гончая незаметно прокралась в комнату и теперь с грозным рычанием кинулась на окно. Послышался скрежет когтей о каменный подоконник, Марк увидел, как собака прыгнула в черный проем, и мгновением позже до него донесся звук тяжелого падения. И тут тьма вдруг сразу рассеялась и, как облако в воздушном потоке, унесла с собой мелькающие в окне клочья разорванной черноты, оставив после себя величественную картину холмов на фоне ночного неба, усыпанного безмятежными звездами.