Закономерный финал - [11]

Мальчишка с видом знатока отрицательно покачал головой:

– Это был шайтан! Или джинн! Сто процентов говорю! Они, суки, приходят искушать и говорят что бога нет! О Аллах, защити от их коварства! – он быстро забормотал что-то по-арабски, совершил несколько пассов руками, после чего резко уставился на Максима и задергал бровями. – Но ты же и хотел видеть дьявола! Поскольку ты кяфир и, уж извини за прямолинейность, но как и любой неверный, попадешь в ад, то продал ты душу или не продал, разницы никакой.

– Спасибо за чуткость и поддержку, дружище! – Макс проржался и встал из-за стола.  – Ладно, Адик…

– Я не Адик! – взвыл мальчуган. – Я Адил!

– Какая разница? На автомойке все называют тебя Адиком. Адил в силу возраста как-то не звучит.

– Дебилы, что ли? Адик это производное от имени Адольф, а Адольф Гитлер узбеков тоже за людей не считал и уничтожал как расово непригодных. И называя меня Адиком, вы наносите оскорбление всему узбекскому народу! Я Адил, Адилбек! Запомни это, Макс!

– Ладно, ты прав, прости.

Максим засобирался домой.

– Зайду в «связь» куплю билетик, чтоль… – бормотал он, застегивая молнию толстовки. – Может сразу и повезет?

– Не исключено. – согласился Адилбек, выпроваживая друга в коридор. – Как сорвёшь джек-пот, подкинешь пару десятков рублей на бедность? – скромно поинтересовался он, подразумевая под рублями тысячи.

– Само собой. Знаешь… – Максим приглушил голос, хотя вся четырехкомнатная бывшая коммуналка принадлежала семье Адила, и кроме них двоих, в ней сейчас никого не было. – В любом случае, спасибо за шалфей. Я столько раз безуспешно пытался выйти на связь с покупателями, и ритуалы совершал, и практики выхода из тела пробовал – ничего не срабатывало. А здесь – бах! – и сразу контакт! Тот чувак говорил вещи, о которых я вообще не догадывался. Даже будучи начитанным человеком, я представить себе не мог и десяти процентов от рассказанного. Это дает надежду, что общение было не пустой фантазией.

– Да шайтан это был. Он постоянно искушает. А мы слишком слабы чтобы каждый раз сопротивляться. Но Аллах всемилостивый и всепрощающий и он сильнее всех в мире! Я думаю, что даже если много нагрешу, к старости стану праведником, буду целыми днями молиться и заслужу Его прощение.

– Ха! Детские наивные мечты! Поверь, так считают многие люди, вне зависимости от религии к которой принадлежат. И чем сильнее человек настраивает себя покаяться перед смертью, тем гарантированней он умрет быстро и неожиданно. И ничего не успеет.

– Вот. – Адил сунул Максу под нос свою раскрытую ладонь. – Гля какая линия жизни! Длинная и жирная!

– Вы верите в хиромантию?

– Харам* конечно, – счастливо согласился мальчик, – Нельзя заглядывать в будущее. Но я не сильно. Только линию жизни. Сейчас все верят в хирологию – так это теперь правильно называется – бабушке Нигине когда-то предсказали по руке четверых детей, тяжелую болезнь, которую она победит и переезд в другую страну. Все сбылось!

*Харам, хара́мный (араб. حرام ) – в шариате – запретные действия

– Мне посмотришь? – заинтересованно раскрыл ладонь Макс, но Адил покачал головой:

– Мне дядя Рустам смотрел. А сам я даже учиться этому не буду – вдруг смерть у кого-то увижу? Захочу предупредить. А в дела Господа влезать страшный грех.

– Ну ладно.

Полностью одетый и обутый, с капюшоном на голове и замотанный в шарф, Максим приобнял приятеля и похлопал его по спине.

– Назире Лулф..фолу…

– Лутфуллаевне. Назире Лутфуллаевне.

– Да, именно. Короче, маме и папе привет! Скажи им, что через неделю потепление и дожди, и на автомойке опять работы не будет. Так что пусть разрешат тебе выйти на этих выходных. Я проконтролирую чтобы ты занимался только салонами и не плескался в ледяной воде.

– Я и сам проконтролирую. – чуть не обиделся Адил. – Не маленький. А ты изволь отзвониться когда дойдешь домой. Не уверен, что ты до конца оклемался.

– «Изволь отзвониться»! Изъясняешься прям как петербуржец! – засмеялся Макс и мальчик гордо засиял в ответ:

– Коренной, ёпте! Родился здесь! Не то, что некоторые! – он шутливо ткнул приятеля кулаком в плечо, – Понаехали!

***

В лотерею Максим Богданов не выиграл. Ни в тот вечер, ни на следующий, ни даже через неделю. Жизнь текла по-накатанной, не выказывая ни единого намека на перемены к лучшему. Каждое утро Максим вставал по будильнику в семь утра, пил дешевый растворимый кофе, складывал в рюкзак контейнеры с приготовленными накануне макаронами или гречей, снимал с зарядки старенькую «Нокиа», одевался потеплей и шлёпал на работу. Автомойка «Кристалл» находилась в десяти минутах ходьбы от съемной комнаты, и парень неизменно радовался, что не приходится тратить на проезд ни время, ни деньги.

Никакие перспективные знакомства или забытые в джипах чемоданы с миллионами не желали случиться. Даже чаевые не выросли. Руки продолжали шелушиться от постоянного пребывания в воде и контакта с моющей химией, к вечеру ноги гудели, спину ломило, в резиновых сапогах хлюпала вода, отчего в раздевалке неизменно стояла отвратительная вонь от десятка никогда не стиравшихся носков, вывешиваемых на батарею напрямую, минуя водные процедуры.