Закон волка - [10]

— Не могло, — в тон ему ответил я. — Я оттащил ее метров на пять от воды.

— Кто же тогда это сделал? — вслух подумал Леша, теребя пальцами бородку. — И кто эта женщина?.. Послушай! А ты уверен, что ее убили? Это мог быть несчастный случай. Сорвалась со скалы или выбросило волной на камни.

— И после этого несчастную скидывают в трюм вместо того, чтобы положить на диван или на крайний случай на палубу? Нет логики.

— Нет, — согласился Леша. — Похоже, что ее действительно убили. И убийце, между прочим, как и тебе, не на чем было добраться до берега.

— Он мог остаться на острове, — мрачным голосом ответил я. — Мне все время казалось, что за мной следят.

— Не переживай, — сказал Леша, поднимаясь со стула. Он подошел ко мне, опустил руку на плечо. Я молча кивнул. Я был благодарен Леше за сочувствие и стремление помочь мне. Я был для него чужим человеком, он ничем не был обязан мне, он мог уже завтра утром уехать в свой Симферополь, отгородиться стерильными стенами операционной от моих проблем и забыть обо мне навеки — и был бы прав, и никто не смог бы упрекнуть его за это. — Не переживай, — повторил он. — Сегодня ночью яхту обязательно обнаружат пограничники, обыщут, найдут труп и передадут дело в прокуратуру. А там ребята разберутся, что к чему. Будем надеяться, что на острове никто тебя не видел, своих следов ты там не оставил. Мне кажется, что дело пустяковое, не стоящее твоих нервов.

— Странно, — ответил я, глядя на донышко опустошенного стакана. — А мне как раз показалось, что дело серьезное и запутанное. Опыт у меня небольшой, и потому я могу положиться только на интуицию. А она меня еще ни разу не подводила.

— Интуиция тоже не может появиться с воздуха, — ответил Леша. — Если ты чувствуешь, что дело запутанное, значит, заметил то, что тебя насторожило.

— Ты прав, — согласился я и принялся снова готовить грог. Портвейн, корица, гвоздика… — Меня насторожило, например, что женщина была одета в совершенно сухой и чистый деловой костюм… Спички подай, пожалуйста!

Я заметил, что Леша насторожился, словно охотничий пес, почуявший дичь. Он нахмурился и принялся расхаживать по кухне — от плиты к двери комнаты Анны.

— Сухой и чистый, — как эхо повторил он. — Ну и что? А каким он должен быть? Что-то я не могу уловить твою мысль.

— Женщину валят на гальку, прижимают ее голову к камням и разбивают череп булыжником. Остается кровавое месиво диаметром почти в метр. Ты можешь отчетливо представить себе эту картинку? И как смотрится на фоне всего этого идеально чистый костюм?

Леша настолько вошел в образ, что даже покраснел от избытка впечатлений.

— И что ты этим хочешь сказать? — спросил он, не поднимая глаз, словно стыдился своей недогадливости.

— А то, что женщину убивали либо в другой одежде, либо вообще голой, а костюм надели уже на труп. Причем сделали это на яхте, потому как невозможно было перенести ее, не замочив одежду.

— Любопытный вывод. Очень любопытный, — проговорил Леша. — Только мне неясно одно: а для чего нужны были все эти манипуляции с одеждой?

— Мне это тоже неясно, — ответил я. — Можно предположить, что убийца снял выпачканную в крови одежду, чтобы случайно не оставить следов на дверях, полу или стенах каюты. Но тут же напрашивается второй вопрос: зачем тогда ему понадобилось одевать ее снова? Сбросить в трюм можно было и голый труп.

Леша шумно выдохнул и покачал головой.

— Двенадцатый час ночи, а мы с тобой говорим о таких жутких вещах.

— Тебе страшно?

Леша как-то странно взглянул на меня.

— Не старайся уличить меня в трусости. Не могу сказать, чтобы вся эта история доставляла мне удовольствие, но падать в обморок и закатывать истерики я не собираюсь… Кстати, твое пойло кипит и выливается через край.

Склонившись каждый над своим стаканом, мы пили маленькими глотками грог и некоторое время молчали.

— Вот что я предлагаю, — сказал Леша, отставляя стакан в сторону. — На несколько дней, пока здесь не утихнет шумиха, тебе лучше уехать с побережья.

Он вопросительно посмотрел на меня, но я продолжал заниматься стаканом и никак не отреагировал.

— Могу поселить тебя в своей квартире в Симферополе, — уточнил Леша.

— А еще лучше, — злоречиво добавил я, — забраться в глухой лес и пожить там годик-другой, когда дело окончательно закроют, а в поселке вообще забудут, что здесь когда-то жил Кирилл Вацура.

Леша недоуменно посмотрел на меня и пожал плечами.

— Я разве предложил тебе что-то плохое? «Грубый ты человек, — подумал я про себя. — Обидеть друга — раз плюнуть».

Я взглянул на Лешу с теплой улыбкой. Он нормальный человек, типичный представитель современного общества, где законы соблюдают лишь самые бесправные, где правосудие вершат сила и деньги, а верить в справедливость может только идиот. Чему я удивляюсь? Леша нормально отреагировал — как можно быстрее спрятаться, затаиться, а не искать защиты у власти, не добиваться правосудия. Я прекрасно его понял и все-таки спросил:

— Леша, а почему я должен прятаться, если никого не убивал?

Он посмотрел на меня как-то странно, словно вдруг сам удивился тому, что предложил мне.

— Видишь ли, — медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, произнес он. — Сейчас такие времена, такие люди. У преступников огромные возможности. И если тебя решили подставить, и продумали весь сценарий, и вложили в это дело деньги, и воспользовались связями, то так просто ты уже не выпутаешься. Ты попытаешься защититься, но только навесишь на себя новые улики.