Закон тени - [112]
С отчаянно бьющимся сердцем Пико шагнул вперед и протянул руку к закрытому переплету, волнуясь так, словно собирался совершить святотатство. Потом, поборов страх, взял книгу в руки и осторожно открыл на первой странице.
И сразу вздрогнул. На титульном листе был один из тех рисунков, которые встречались в фолианте Козимо Медичи, и этот, похоже, был выполнен той же рукой. Дерево тайных Сфир, усеянное яблоками, которые некогда слышали первые слова Бога. Дальше шли густо исписанные страницы, где текст чередовался с загадочными аллегорическими изображениями.
Сердце Пико забилось еще сильнее: он узнал совершенный шрифт. Буквы выстроились на бумаге сомкнутыми рядами и спадали с верхнего края страницы на нижний бесконечным дождем, как летящие в пространстве атомы. Но из этого хаоса не проступало никакой осмысленной формы. Ни одного слова, только какие-то намеки то здесь, то там, которые сразу тонули в общей массе значков, заполнявших страницу.
Буквы танцевали перед возбужденным взглядом Джованни, как мотыльки возле лампы. На миг ему показалось, что этот текст лишен всякого смысла. Гермес Трисмегист по какой-то загадочной причине решил сыграть с читателем злую шутку. Или же божественное проклятие навсегда спрятало тайну этих страниц. Неужто единственная возможность, оставленная человеку, — это бесконечные перестановки, бесполезные погружения в реку значков меж двух таких же непостижимых берегов?
Может, кто-то уже пытался идти по этому пути и то, что он держал сейчас в руках, всего лишь плод бесконечных метаморфоз, переходов из ниоткуда в никуда?
Обескураженный Пико уже собрался сдаться, но вдруг в сплошном ковре знаков, на вид совершенно бессмысленных, глаз поймал сочетание: «многоевжизнилюбил».
И юноша точно проснулся. Как же от него ускользнуло такое простое объяснение! Автор по каким-то соображениям не обозначал интервалы между словами, как это было принято. Следуя обычаям древних, он писал подряд, компактными блоками.
Знаки сами собой стали разделяться, и на странице появились пробелы. Теперь, когда Пико схватил схему, начал проявляться сложный, но вполне понятный смысл написанного. Так сквозь утренний туман, как по волшебству, проступает окружающий пейзаж.
— «Это сон Полифила, того, кто многое в жизни любил. Он приглашает всех, кто многое в жизни любит, грезить вместе с ним», — прочитал он вслух первую попавшуюся на глаза осмысленную фразу. Так скульптор несколькими ударами высекает из мрамора, поразившее его лицо.
Буквы высвободились из инертной материи, голос вдохнул в них гармонию, и они выстроились в рассказ. Это было повествование о человеке, который многое в жизни любил.
— «В тот утренний час, когда Солнце вместе с розовой Авророй выезжает на своей квадриге, я, Полифил, лежал на скромном ложе, истомленный усталостью плоти и муками неразделенной любви. И разум мой погрузился в грезы».
Пико почувствовал, как в нем нарастает волнение. Он читал о чудесном путешествии среди величественных зданий и бьющих фонтанов, о том, как Полифил отправился за своей возлюбленной Полией. Она мелькала впереди, за арками и воротами, а он пробирался к ней сквозь решетки и каменный сад, на ходу сражаясь со странными существами, населявшими город.
Он шел в поисках… чего? О чем говорилось в повествовании, что означало это загадочное путешествие? Полифил — еще одно имя Орфея? А каменный сад — место, где покоятся тени? В тексте не было никаких следов того, что Пико ожидал там встретить, — тайных формул для заклинания демонов. Где же здесь могущественный и властный голос, способный вызвать мертвых обратно на землю? Где ритуал Гермеса, по следам которого его отправил Лоренцо Великолепный, вдохновленный несбыточной надеждой? Нет и никогда не было никакого ритуала! Напротив, книга повествовала о сияющем восхождении среди ворот и зданий невиданных форм за упрямым, капризным и влюбленным существом, красота которого пронизывает все вокруг. Каждое место, куда попадает герой, отмечено этой красотой.
Среди этих пейзажей обретает он смысл жизни, летя во сне над брусчаткой улиц заколдованного города к последнему мосту, который триумфальной аркадой возвышается над рекой.
Пико перевернул еще одну страницу, приближаясь к концу рассказа. Вот сейчас он доберется до последней тайны. Он был настолько поглощен чтением, так лихорадочно искал глазами слова в неподатливой массе значков, что не заметил, как у него за спиной выросли молчаливые фигуры.
В крипте колонны Траяна
— Вы ее все-таки нашли, — прошелестел у него за спиной чей-то бесцветный голос.
Джованни резко обернулся, ища под плащом рукоять кинжала. Крипта заполнилась темными силуэтами, словно странные фигуры, изваянные на зданиях и фонтанах города-грезы, внезапно сошли со своих мест и ожили.
Он захлопнул книгу и сунул ее под куртку, чтобы освободить руки. А может, ему не хотелось с ней расставаться.
Человек, заговоривший с ним, улыбнулся из-под капюшона, низко надвинутого на лицо.
— Это ни к чему, друг мой. Мы хорошо знаем книгу, для нас в ней нет секретов. Но для всех ее содержание должно оставаться тайной, пока не настанет время и великий Архитектор не сможет воздвигнуть свой храм. Тот, что задумал Леон Баттиста. Отдайте книгу.
