Закон сильного - [27]

Под конец второй раз отличался от первого лишь тем, что Кирия превратилась в такого же жадного, неистового зверя, рычащего от наслаждения. А после — доверчиво приткнулась у меня на груди, тихо вздрагивая в отголосках пережитой страсти.

— Знаешь, уличный парень, — прошептала она, приподнимаясь на локте и разглядывая меня своими глазищами цвета гречишного меда так, словно видела впервые, — а ты меня удивил. Пойдем наверх. Ко мне.

Уже в библиотеке принятая идея начала выглядеть не столь и здравой. Катакомбы — дело одно. А вот мысль спать с дочкой Угря в его собственном доме продолжала казаться мне глубоко неправильной, несмотря на явные попущения с его стороны. Этими соображениями я и поделился с девушкой.

Та взглянула на меня с искренним удивлением:

— Ты что, правда никогда не слышал о том, кто такая Кирия Аларо? Одна из знаменитейших куртизанок Подковы? Младший брат князя и наследник рода Ал-Малир сражались на поединке за мою благосклонность… А ты даже не слышал про меня?

Так вот оно что. Все неясности и несообразности разом расставились по местам. Куртизанка. Красивая, умная, образованная. Роскошная женщина и интересный собеседник в одном лице. Она не продает свое тело, подобно потасканным шлюхам из борделя Нелии. Она продает себя целиком, и это крайне дорогой товар. К ней бегут, спасаясь от рутины опостылевшей семьи, первые люди княжества. Не чета уличному сорняку.

На этом месте меня разобрал дикий хохот. Ну, Чертополох, ну ты даешь! Они там дрались за то, чтоб она внимание обратила, а тут приходит бандит из Стрелки — р-раз, и валит на скамью!

— И… кто победил, княжич или чародей? — поинтересовался я, утирая выступившие слезы.

Недоумевавшая до сих пор Кирия улыбнулась, сообразив о причинах моего веселья.

— Не помню уже, — ответила она, пожимая плечами. — Они были неинтересны мне оба. Твои методы оказались действеннее, уличный парень!

Я нахмурился:

— Погоди, но выходит, ты могла просто послать Угря к ящеролюдам. А почему не сделала? Я ж понимаю, ты совсем не в восторге была от его пожеланий.

Улыбка Кирии угасла, уступая место горькой тени.

— Давай не будем обсуждать, почему я не могла ему отказать. Ведь в конце концов, все обернулось к лучшему. Я совсем не жалею о том, что ты повстречался на моем пути.

Спорить я не стал. Не хочет говорить — не надо. Разузнаю по-другому. Да, я прекрасно понимаю, что засовывая нос во все щели, можно рано или поздно его лишиться. Но можно и сохранить шкуру, вовремя прознав о тайных делах и подоплеках.

Дымка вокруг руки приходила в порядок два дня. Затянулись дыры, побледнели нездоровые пятна, и главное, призыв дара больше не сопровождался болью, от которой хотелось лезть на потолок.

Начал я, как водится, с разбора своих прошлых ошибок. Первым же делом научился создавать и безболезненно рассеивать маленькие кусочки обособленной силы, и лишь потом перешел к большим. Главной моей гордостью стало умение разделять нить на части, которые можно было затем уничтожить по-отдельности, легко и без последствий. Шаг вперед был огромный, и для следующего — попытки создать свою первую плетенку — оставалось лишь единственное препятствие. Пока мои нити не начнут выходить длинными, равномерными по толщине и яркости, за плетение не стоило и приниматься. Рванет — к звездочету не ходи.

В целом, подвижки в нужном направлении происходили, но куда медленнее, чем хотелось. Я терпел, стиснув зубы, принимаясь за очередной повтор смертельно надоевшего упражнения, но предел бывает всему. Закономерный итог не заставил себя ждать. Сорвался я на одном из людей Угря, что глянул на меня в коридоре с высокомерным презрением — мол, куда тебе, сорняку мелкотравчатому, до любимых псов бандитского князя. От взаимных оскорбительных выпадов наше общение быстро перешло к действию. Он был старше и сильнее — незначительно, а я злее — в неизмеримое число раз.

Парень успел заехать мне в глаз, попасть по челюсти и отвесить несколько чувствительных ударов по корпусу. А потом я срезал его подножкой и подняться уже не дал.

Когда на крики Кирии, ставшей свидетелем этого безобразия, сбежались люди и растащили нас, залитое кровью месиво под моими кулаками уже мало напоминало человеческое лицо. Точнее, это меня пришлось оттаскивать, тот парень уйти своими ногами уже не смог. Если бы не прямой приказ Лиха, запрещающий меня трогать, о котором Кирия поспешила недвусмысленно напомнить, все окончилось бы гораздо хуже.

Остаток вечера и ночь возместили неприятный осадок этого происшествия. По обе стороны от меня сидели Кирия и Тай, в четыре руки обмакивая синяки и ссадины каким-то холодным щипучим снадобьем. По мне, полученные повреждения не стоили внимания вообще, но девушки оказались настойчивы. Когда две мои женщины успели спеться, я понятия не имел. О новых веяниях нашего с ней общения Кирия явно умолчала, а в остальном девушки щебетали между собой как старые подруги — так что порой я начинал сомневаться, не лишний ли в этой теплой компании.

Нет, не подумайте чего. Главной для меня была и оставалась Тай. Но вынужденная невинность наших отношений заставляла искать недостающее на стороне. В подробности своих приключений (да и в сам факт их существования) я свою девушку никогда не посвящал. По правде, в последние дни я избегал общения с ней, чувствуя себя виноватым за то, что отношения с Кирией вышли за пределы постельных. После известных событий рухнула преграда напряженности, мешающей нам склеить в разговоре и пару фраз. Кирия была потрясающей любовницей, заставляющей меня почувствовать себя глупым мальчишкой. За два дня вынужденного отдыха мы вылезали из постели лишь перекусить или освежиться в бассейне (что вовсе не обозначало перерыва в приятнейшем занятии). И лишь под вечер второго я понял, как тонко Кирия все провернула. Она позволяла мне открывать все новые и новые грани телесной стороны любви и лишь потом догадаться, насколько неуклюжими были мои первые попытки доставить ей удовольствие. Но к тому времени я был уже ничем не хуже всех ее многоопытных князей и чародеев, и возможные терзания по поводу собственной неумелости мог смело оставить прошлому. А еще с Кирией оказалось интересно разговаривать. Я понимал, что мне будет недоставать наших бесед, и это наполняло меня чувством вины по отношению к Тай. Когда к другой женщине тянет уже не тело, а разум, это начинает попахивать настоящей изменой. И лишь над душой моей по-прежнему безраздельно властвовала Тай.