Закон сильного - [22]

— Я слушал очень внимательно, — заверил я бандитского князя. — Ты мне нужен, это ясно. А давай я теперь расскажу историю о том, как понадоблюсь тебе. Мне спешить некуда, могу посидеть и подождать. Жрать, конечно, охота, но это уж как-нибудь переживем, не впервой. А вот тебя ждет твоя вотчина. Как думаешь, через сколько дней твои люди примутся за дележ? Три? Пять? Неделю уж точно не выдержат. И как понравится твоему наследнику увидеть тебя живым? Через неделю твоя жизнь не будет стоить и железного луча*. Тебе придется уходить в бега. А ты не привык. Уже много лет ты спишь на шелках и запиваешь поросят дорогим вином. И вот тогда я буду очень, очень нужен тебе. Ты будешь пускать меня в катакомбы в обмен на кусок хлеба и плошку похлебки. Но по правде сказать… Я надеюсь, что до этого не дойдет и мы договоримся по-хорошему.

—

*Монеты на Тар-Аларе традиционно чеканят в форме звезды. Серебро, ценный магический металл не используют в качестве материала из соображений безопасности. Соответственно, достоинство монет распределяется так: золото, бронза, железо. Для мелких расчетов железные монеты часто делят на куски — лучи.

—

Похоже, мне и правда удалось его припугнуть.

— Что ты хочешь? — хмуро спросил Лих.

— Помоги моей банде удержать вотчину.

Некоторое время Угорь раздумывал. Потом спросил:

— А ты уверен, что по возвращении наверх я попросту не снесу тебе голову за такие дела?

— Уверен, — отозвался я беззаботно. — Я тебе нужен. А вот в чем не уверен, так это в том, что выполнишь обещания. Только ты подумай хорошенько — тебе нужно, чтобы я спокойно овладевал даром, или изобретал, как вновь тебя прижать? Помоги с бандой, и никаких забот кроме магии у меня не останется.

Лицо Угря сделалось еще более задумчивым. Молчал он довольно долго. Затем улыбнулся.

— Если бы ты не нравился мне так сильно, парень, из подземелий я бы вышел один. Но будь по-твоему. Помогу я твоим ребятам. Обещаю. Давай, ломай дальше эту мышеловку.

Почти до самого выхода мы шли молча. Трудно говорить после такого о незначащих пустяках, а все серьезные вопросы уже были решены. Лишь у последнего поворота, перед самой большой жилой, Лих сказал:

— Обещание я сдержу. Но только будут некоторые условия, уж не обессудь. Пусть твой… Как его там — Лопух? В общем, пусть он набирает новых бойцов, но не больше тридцати. Как до сражения с Ящером. Это первое. Второе — за вами остается ваша бывшая вотчина. Проклятый дом и три улицы вокруг. То, что перешло вам от Трехпалого и Ящера, уходит ко мне. И третье. Была у вас там такая девочка. Светленькая, кудрявая. Она останется здесь, в моем доме. Ну, — Угорь хитро подмигнул, — тут, я думаю, ты сам не против будешь.

Против я был решительно. С такими условиями ребята попросту становились заложниками в руках Угря. И особым заложником — Тай. Этот урод успел разнюхать все, включая мое к ней отношение. Но идти на попятную было поздно.

Только выбравшись на свет, я понял, как темно и холодно было в катакомбах. А в ближних к дому коридорах, где магические плетения не протягивали и не сушили воздух, еще и на редкость затхло.

Угорь затушил лампу и повесил ее на кольцо при входе. После того, что я видел внизу, магический механизм потайной двери и впрямь производил бледное впечатление.

Каменные блоки как раз вернулись на место, надежно скрывая проход, когда шорох в глубине комнаты показал: в библиотеке мы не одни. Полки с книгами мешали разглядеть, кто стал нежелательным свидетелем нашего с Лихом появления, но без привычной цепи на левом предплечье и ножей за поясом я ощутил себя в этот момент крайне неуютно.

— Успокойся, парень, чужие тут не ходят, — сказал Угорь, заметив мою настороженность.

На невысоком заваленном подушками диванчике под большим стрельчатым окном сидела, по-домашнему поджав ноги, молодая ухоженная женщина с книгой в руках. Я не слишком разбирался в нарядах, но открытое, свободное внизу и прилегающее к груди платье производило впечатление недешевого. В общем, данное конкретное платье я готов был оценить по достоинству. Равно как грудь, им обтянутую. О, Небесные Родители! Девочки в заведении Нелии носили крайне вызывающие наряды, но они все же выглядели одетыми. А это, с виду скромное, платье выставляло свою обладательницу… Не то чтобы обнаженной, нет. В мягких складках лишь намеками угадывались очертания тела. Но оно вызывало страстное, почти непреодолимое желание увидеть ее таковой.

Блестящие каштановые волосы, небрежно подобранные гребнями от висков к затылку, волнами спадали на округлые плечи и спину, несмотря на вольготность позы остававшуюся идеально прямой. До сих пор мне казалось, что красивые волосы — у Тай. Оказывается, я просто не знал, что такое настоящая роскошь.

Куда только подевалась вся моя любовь к стройным фигуркам? Полной незнакомку назвать было нельзя, но открытые руки, лицо и грудь оставляли впечатление приятной округлости. Пышность форм не сопровождалась, как это бывает, дряблостью оболочки: кожа казалась тугой и упругой, как зрелая вишня. Гладкая, чуть смугловатая, с аккуратными звездочками родинок, притаившимися в самых соблазнительных местах. Казалось, Элерия, Небесная Мать, спустилась к смертным в образе этой женщины… Я понял, что смертельно завидую Небесному Отцу.