Закон Хроноса - [6]

– Я только повторила то, что писали о нем газеты. Говорят, во время одного из своих экспериментов он разрушил лабораторию и несколько примыкающих к ней домов.

– Может быть, это и правда, – согласился Гумбольдт. – Но ведь ему удалось значительно облегчить лингафон. И вы сами могли убедиться, что работает он прекрасно. Но то, что сейчас находится перед вами, – абсолютный шедевр. Идея моя, а за исполнение я хорошо заплатил. Хотите узнать, как она работает? Подходите ближе. Вы не разочаруетесь.

3

Пока восемь генераторов набирали обороты, шум нарастал все больше и больше. Оскар почувствовал, как по телу пробежала дрожь, до самых кончиков пальцев. Воздух был теплым и словно пронизанным электричеством. Даже у Шарлотты волосы встали дыбом.

Двигатели работали на лигроине – смеси спирта и газолина, которая в продаже называлась нефтяным бензином. Особое вентиляционное устройство обеспечивало отвод выхлопных газов, и, тем не менее, дышать Оскару было тяжело. Запах был отвратительный.

– До сих пор я испытывал прибор без экипажа, – попытался перекричать шум Гумбольдт. – Сегодня впервые в путешествие отправится пассажир.

– Кто же будет пассажиром? – удивился Оскар. – Шар слишком маленький.

– Не для Вилмы, – кивнул исследователь в сторону киви. – Она будет первым путешественником во времени за всю историю. Ну как, малышка, готова к большому приключению?

Птица стояла рядом, склонив голову.

– Вилма готова, – донеслось из динамика у нее на спине.

– А это не слишком опасно? – забеспокоилась Шарлотта. – А вдруг… А что, если она не вернется?

– Она обязательно вернется, – успокоил Гумбольдт и погладил Вилму. – Время обладает странным побочным эффектом. Оно склонно к инертности. Если не подавать новую энергию, то машина вернется в точку, из которой начала свое путешествие. Похоже на силу тяжести, которая снова и снова возвращает все на землю. Но это только одна из тайн, связанных со временем. Ну что, малышка, начнем?

Оскар заметил, что полость по размеру рассчитана точно на Вилму. Стоять в полный рост она не смогла бы, но отверстия в верхней части обеспечивали постоянный приток свежего воздуха. К тому же, это гарантировало, что птицу не будет бросать туда-сюда.

– Я вмонтировал в ее ранец записывающее устройство, чтобы можно было фиксировать все, что она говорит, – объяснил Гумбольдт. – Так мы сможем узнать, что она видит и чувствует. Если, конечно, она будет иногда раскрывать клюв, правда, Вилма?

– Вилма расскажет, – донеслось из ранца. – Награда?

Гумбольдт рассмеялся:

– Получишь что-нибудь вкусненькое, обещаю.

– Заспиртованные вишенки.

– Ну, вишенки так вишенки, – устало улыбнулся исследователь. – Ты на них просто помешана. Не понимаю, откуда у тебя это. Но только три, понятно?

– Понятно.

Оскар опустил глаза на шарообразную консоль у подножия цоколя. Она была вся испещрена теми же странными значками.

– А это что такое? – поинтересовался он.

– Наш таймер. Я могу установить нужное время, видите? Годы, часы, минуты и секунды. Как я уже говорил, до сих пор я испытывал машину без экипажа, и она чудесно работала. Доказательством того, что в пути действительно образуется разница во времени, могут служить вот эти часы, – он продемонстрировал два хронометра, которые показывали абсолютно одинаковое время. – Одни я закреплю здесь, снаружи машины времени, а вторые надену на запястье. Видите? Теперь, пока Вилма будет в пути, я могу точно определить разницу во времени. Остается только закрыть шар и зафиксировать крышку. Готово. Если все пойдет правильно, то часы на машине будут отставать.

– Почему ты не положишь их внутрь? – спросила Шарлотта. – Разве там они не будут лучше защищены?

– Лучше защищены – да, но там они не смогут фиксировать изменение времени. Штука в том, что внутренняя часть шара защищена от воздействия времени. Ну что, начнем? – он выдал каждому по паре очков с затемненными стеклами. – Меры безопасности. Может наблюдаться яркая вспышка. Держите пальцы, чтобы все получилось!

Он взглянул на часы и поднял вверх главный тумблер внизу на цоколе. Металлические кольца пришли в движение. Сначала медленнее, потом все быстрее и быстрее.

Оскару это напомнило звук, который образуется, когда раскручиваешь в воздухе пращу. Запахло электричеством. Шар в центре все быстрее вращающихся колец оставался неподвижным. Со скоростью возрастал и шум. Юноша ощутил, как от колец устремились потоки воздуха. Волосы растрепались, лицо обдало жаром. На всякий случай он сделал шаг назад. Гумбольдт передвинул рычаг еще дальше. Теперь кольца стали едва различимы. Они так быстро мелькали, что глаз не успевал их зафиксировать.

– Что там происходит? – Шарлотта указала на неяркое свечение.

Там, где к мотору присоединялись оси, стало светлее. Оскару показалось, что свечение становится ярче. Вдоль осей проскакивали синеватые искры и устремлялись к кольцам. Сияние становилось все интенсивнее. Теперь оно охватило и шар. На сетке то и дело вспыхивали электрические разряды. Оставалось только надеяться, что Вилма останется целой и невредимой.

Гул перерос в адский грохот.

Теперь кольца совершенно невозможно было рассмотреть. Пол под ногами завибрировал, как при землетрясении. Гумбольдт что-то крикнул, но разобрать из-за шума было нельзя. Оскар увидел, как исследователь передвинул тумблер на максимум. Хорошо, что он послушался совета отца и надел солнечные очки: ему никогда не приходилось видеть ничего подобного. Шар сиял, словно маленькое солнце. Свет был таким ярким, что затмевал все. Ничего не было видно – только сияние. Он почувствовал, как Шарлотта взяла его за руку. Оскар схватил ее руку и крепко сжал. Вместе они смотрели на шар, который, казалось, становился все больше и больше. Контуры его размылись, а в некоторых местах шар стал почти прозрачным.