Закон Девяток - [68]

"Алекс, что это тут у нас?" Генри усмехнулся, глядя на Джакс.

"Генри, это Джакс, моя невеста. Джакс, это Генри."

Она не испугалась при виде этого большого мужчины, как большинство людей. "Приятно познакомиться, Генри."

Генри улыбнулся, услышав как звучит его имя из ее уст. "Я уже начал волноваться за Алекса, но теперь вижу - он просто ждал правильную девушку, чтобы идти с ней по жизни."

"Да, ты прав," сказал Алекс. Желая избежать

разговоров типа "Как вы двое встретились?" он сменил тему. "Как поживает моя мама?"

Генри пожал плечами. "Также. Ты ее знаешь. Она хотя бы не вызывала шуму в последнее время."

"Это хорошо," сказал Алекс, следуя за Генри к массивной дубовой двери, ведущей в женское крыло.

Во время своего осмотра, Джакс заметила мужчину - пациента - уставившегося на них из окна мужского крыла. Она отвернулась и смотрела, как санитар достает ключ на широком кольце из связки, прикрепленной к его поясу, и открывает дверь. Он наклонился и заглянул в окошко прежде чем открыть тяжелую дверь.

"В прошлый мой обход твоя мать была в солярии. Хорошего вам визита." Генри передал Алексу ключ от гудка. "Позвони, как закончите, Алекс.

Наверно, Алекс слышал это "Позвони, как закончишь" уже несколько сотен раз. Можно представить, будто бы Алекс не знал этой рутины.

Джакс поглядела на лакированные дубовые двери с каждой стороны, когда они проходили вниз по длинному коридору к солярию. Он знал, что она вычисляла каждую угрозу, наблюдая за любым источником проблем. Из всех мест,в которых он бывал, Алекс действительно не думал, что это было местом, о котором они должны были волноваться. Однако, отношение Джакс делало его нервным.

“Мы заперты здесь?” спросила она. “Нет никакого способа выйти самостоятельно, если нам понадобится?”

“Правильно. Если бы мы могли выйти, то могли бы и пациенты, чего они не хотят. Мы должны возвратиться тем же способом, которым вошли. Есть пожарная лестница, которая идет вниз на стороне здания,” сказал он, скрыто указвая вперед на пожарный выход, “но дверь заперта. Медсестра или санитар могут отпереть её. Есть лестница позади станции медсестер.Она всегда заперта,как и лифт.”

Когда они достигли солярия, Алекс заметил свою мать на кушетке напротив дальней стены.

Она увидела, что Алекс приехал. Он видел по её взгляду, что она признала его.

Глава 29.

ПРИВЕТ, МАМА,” СКАЗАЛ АЛЕКС радостным голосом, когда он подошел и остановился перед ней.

Она носила зеленовато-голубые пижамные штаны, и больничный халат в цветочек с завязкой на спине. Он иногда приносил ее хорошие вещи чтобы она их носила, но она редко одевала их. Она нечасто находилась в реальном мире, чтобы понять, какую одежду стоит носить, а какую хранить. В случаях, когда она понимала, она говорила ему, что приберегала свою хорошую одежду на случай выхода

Он знал, что часть отсутствия её интереса к тому, что она носила, было связано с её психическим состоянием, но значительной частью этого был результат действия наркотиков. Наркотиком был сироп Торазин, который они давали ей, он держал её в большой степени успокоенной, в значительной степени безразличной к тому, что происходило вокруг нее, и меняло её походку, когда она шла. Теразин понижал её интелект и заставил её выглядеть вдвое старше собственного возраста.

К счастью, они прибыли незадолго до того, как она была должна принять очередную дозу препарата. За годы посещений Алекс понял, что лучшей возможностью увидеть ее немного более вменяемой, когда наркотики заканчивали своё действие, но немного раньше очередной дозы Теразина. Он часто задавался вопросом,как это будет выглядеть, насколько лучше она могла бы быть в состоянии общаться, если бы она не была на таких сильных наркотиках.Ему было печально от того, что невозможно нормально побеседовать с нею.

Алекс часто спрашивал докторов, нельзя ли отвязать её от Торазина, или по крайней мере давать ей что-то менее сильное. Доктор Хоффман, главный психиатр в Матери Роз, настаивал, что в ее случае не было никаких других нейролептиков, которые были столь эффективны. Он утверждал, что это был единственный препарат, достаточно сильный, чтобы подавить ее сильный психоз. Он говорил, что торазин был единственным, что сохраняло ее почти человеком, препятствуя ей быть бредящим сумасшедшим.

Доктор Хоффман сказал, что уверен в том, что Алекс незахочет такого для своей матери, и при этом он не хотел бы видеть ее физическое сдерживание двадцать четыре часа в сутки. Он сказал, что уверен, что Алекс хотел бы, чтобы у нее оставалось как можно больше человеческого достоинства. Наркотики, сказал он, были тем, что делало это возможным.

У Алекса никогда небыло противоположных доводов.

Его мать поднялась со старой коричневой кожаной кушетки. Она не улыбалась. Она почти никогда не улыбалась.

Она охватила Джакс с быстрым взглядом и затем нахмурмившись посмотрела на него. “Алекс, что Вы здесь делаете ?”

Алекс был удовлетворен, что она не только помнила его имя, но и использовала его. Она почти никогда не делала этого. Он удивился, возможно Джакс так положительно повлияла на нее. Он сильно надеялся это.