Закон бутерброда - [22]

Кристоф начал падать духом. Лассаль попал в больное место. Кристоф всегда отказывался думать о будущем. А что, если он прав? Через двадцать лет Люку будет двадцать один год, а ему самому – пятьдесят два. У него закружилась голова.

– То, что я вам предлагаю, – довольно редкая возможность. И я отнюдь не щедрый меценат. Я предлагаю вам пост, потому что знаю: это принесет мне прибыль.

– То есть на самом деле вы хотите сказать, что интернет не заработает никогда?

– Я говорю только то, что на сегодняшний момент у интернета нет рентабельной экономической модели. К тому же после того, как в 2001 году лопнул пузырь доткомов, инвесторы очень осторожничают. Простите, – добавил он проникновенным голосом. – Кажется, я разбил ваши мечты. Но надо считаться с той реальностью, какая есть.

Кристоф с удивлением понял, что думает о Марианне, о Бодрийяре и об этой странной идее, что реальность – всего лишь множество символов.

Но Лассаль увлеченно продолжал:

– И потом, вы же можете мечтать и с бумагой тоже! Я не говорю, что переворот не совершится никогда. Но сейчас бумага берет верх, и она будет жить, если мы найдем правильный способ ее подачи. Вот смотрите: вы можете прочесть целый роман с экрана? Нет, правда ведь? Экран предназначен для одних вещей, бумага – для других. И реклама в бумажных изданиях всегда орет громче, чем в интернете. А значит, рекламодатели всегда готовы платить за нее больше. – Лассаль развел руками, словно в знак собственной беспомощности перед таким положением дел. – Я не прошу дать мне ответ сразу. Подумайте несколько дней. Если вас это заинтересует, я расскажу подробнее, какой журнал хочу запустить. Но не забывайте еще об одном преимуществе: включившись в медиагруппу, вы получаете гарантированную возможность роста. Возможность сделать карьеру.

Кристоф вышел из кабинета в таком состоянии, словно по нему проехался асфальтовый каток. Пока он шел по коридору к лифту, в его голове вертелась одна-единственная неотвязная мысль: “Надо поговорить с Клер, надо, чтобы она вернулась и мы поговорили”.

Стоя перед лифтом, он ясно осознал, что не в состоянии сразу вернуться в кафе, к Марианне и Люку. Он пошел дальше, следуя скромному указателю со значком туалета.

Он заперся в кабинке и сел. Плитка сияла белизной, ни единого пятнышка. Можно даже подставить голову под хромированный кран и освежиться. Он попытался собраться с мыслями.

Факт № 1: у него нет нового инвестора для Vox. Это укрепляет позиции Луи, а значит, придется писать текст про Youporn, то есть по отношению к Марианне он опять в дерьме.

Факт № 2: возможно, ему действительно стоит подумать о будущем. Лассаль предлагает очень заманчивую работу. Особенно с финансовой точки зрения.

Он взглянул на свои ботинки. Чтобы произвести хорошее впечатление, он надел свои единственные, так называемые выходные ботинки вместо обычных кроссовок. И все зазря. Он ощутил легкий укол стыда.

Принять это предложение значило бросить Vox, которому он уже больше года отдавал себя в режиме нон-стоп. Это значило бросить интернет и перейти в стан врага, к бумаге. До какого предела стоит цепляться за свои личные планы? Или уже сложить оружие, стать как все из соображений экономического реализма? Примерно те же вопросы стояли перед всем его поколением, и вот они сошлись в его частном случае.

Настоящий пост главного редактора – это соблазнительно. Новое приключение. С настоящей зарплатой, с настоящим бюджетом.

Но он не мог на это пойти. Он смотрел на дверь туалета и понимал, что это невозможно. Он умеет работать с сетью. Он ничего не понимает в бумаге. Видит в ней одни неудобства. Как можно отказаться от свободы, которую дает интернет? Это как наркотик. И он сам годится именно для интернета. Конечно, на кону его будущее, но он не сомневался, что прав. А может, он садится в лужу, совершает величайшую в своей жизни ошибку?

Значит, он возвращается к исходной точке. С годовой зарплатой меньше 20 000 евро.

Оставалось только молиться, чтобы Клер не решила сохранить ребенка.

И тогда он осознал еще одну вещь. Он больше не может принимать такого рода решения в одиночку. Не может быть и речи о том, чтобы отказаться от работы с отличной зарплатой и просить Клер по-прежнему зарабатывать на них обоих, вернее, троих, или даже четверых, не посоветовавшись с ней.

Он встал, вышел из туалета, вернулся на ресепшн забрать свое удостоверение личности и покинул здание, куда, скорее всего, не ступит больше ни ногой. На залитой солнцем улице не было ни прохожих, ни машин, но, чтобы позвонить, он зашел в подворотню. Она ответила сразу. Конечно, не помешал, она собиралась поваляться перед обедом. Он пересказал ей свою встречу с Лассалем, стараясь не упустить ни единой подробности самых мрачных его предсказаний относительно будущего сети. Проблемы с Луи он, наоборот, обошел молчанием. Не сказал ей ни про Youporn, ни про Марианну, ни про все это. Сейчас это не имело значения. Он хотел прежде всего изложить ей разговор так, словно она при нем присутствовала, непредвзято, не оказывая на нее давления.

– Ок, – спокойно сказала она, когда он закончил, – а что ты сам об этом думаешь?