Закон благодарности - [4]
— Но надежды на смену в этом году, брат, зыбки. Так что позимуем еще мы с тобой. Снежок ляжет, на охоту съездим. А что? Волосы рвать на голове — не поможет. Вылезти на сопку и «караул!» закричать — никто не услышит. Придется ждать… А она, брат, ждать не хочет. Писем-то пришло от нее всего несколько штук. А в прошлом году — пачка целая!
Помолчав, побулькав и похрипев трубкой, Петр Данилович говорил:
— Но и ее понять можно — она ждала меня. А ей вместо мужа телеграмма из управления должна прийти, что ввиду сложившихся обстоятельств я задерживаюсь на станции… Я ей даже письма не послал. Те, что зимой писал, здесь остались. В чемодан положил, думал, приеду, будем распечатывать и читать их вместе. А потом, как закрутилось все это, я и забыл про них. Ребята, правда, обещали заехать домой, рассказать, но разве этим ее утешишь? Она, понимаешь, пишет, что уже на улицу перестала с дочкой выходить, так как Аленка спрашивает, где папа, почему все дети с папами гуляют, а она без. А там еще теща подзуживает: вот-де выбрала себе муженька — годами где-то пропадает. Ни вдова, ни мужняя жена… Свихнуться, брат, запросто можно. Город — это тебе не Арктика, соблазнов много, а для молодой женщины особенно. Только на улицу выйдет, уже какой-нибудь хахаль пристраивается.
Петр Данилович замолкал, переставал даже сосать свою трубку. Дик задремывал рядом с ним и просыпался от того, что хозяин начинал выколачивать трубку о каблук.
Короткое арктическое лето стремительно шло на убыль. Быстро отцвели и успели дать семена цветы, пожухла трава, в ней обозначились тропы, пробитые леммингами. Совсем коротким стал день. Если раньше Петр Данилович возвращался с берега океана засветло, то сейчас непроглядная тьма часто заставала его и Дика там. Очнется хозяин от своих нелегких дум, его четвероногий спутник от чуткого полусна, а кругом — хоть глаз коли.
— Ну что ж, пойдем, брат! — скажет Петр Данилович, вставая. — Еще день прошел, а угольщика нет.
Надежда на то, что на транспорте с топливом прибудет новый начальник полярной станции, растаяла в один из последних августовских дней. Капитан транспорта, доставившего зимовщикам топливо, ничего даже не слыхал о сменщике Севрина. Да и немудрено: ведь угольщик ушел из порта до того, как туда прибыл пароход, на котором увезли внезапно заболевшего сменщика.
Петр Данилович, честно говоря, ожидал такого исхода и поэтому встретил его внешне спокойно. Отдал письмо капитану, в котором рассказывал жене, что случилось, ободрял ее, умолял набраться выдержки еще на одну зиму. Письма со своими первыми впечатлениями отправили с угольщиком и новые зимовщики. Теперь никакой почты не будет почти год. Вновь прибывшие не представляли еще, как он длинен!
— Будем, брат, готовиться к зиме, — сказал через несколько дней Петр Данилович Дику, потрепав его по загривку. Сказал и направился за дом, где стояли прислоненные к стене крепко привязанные к скобам старые нарты. Несколько тонн угля были перенесены поближе к домику, ссыпаны под навес, бочки с соляром и маслом уложены в штабель неподалеку от электростанции. Можно было подумать и о подготовке к охотничьему сезону.
Дик все мгновенно понял и побежал наводить порядок среди своих подчиненных. Чтобы тянуть нарту, собачья упряжка должна действовать согласованно. Конечно, Петр Данилович отберет нужных ему собак, будет заниматься с ними перед поездкой в тундру. Но ему, вожаку, тоже надо подготовить всех к этой работе.
Зима наступила внезапно. Еще вчера кругом была грязь, остров лежал посреди океана черной мокрой лепешкой, вокруг которой белело ожерелье ледяного припая. А утром все проснулись под завывание ветра. Косо, под острым углом к земле, пролетали снежинки.
С подветренной стороны за домом, складом и баней уже образовались продолговатые сугробы.
Севрин, первый выйдя из дома, чтобы проверить приборы, установленные на метеоплощадке, чуть не упал, наткнувшись на сгрудившихся под дверью собак.
Дик бросился к нему, сунулся холодным мокрым носом в ладонь, затем в полу его меховой шубы.
— Ну что, Дикарь, холода испугался? — провел ладонью по собачьей морде Петр Данилович. — А еще ветеран! Мне бы простительно было: только третью зиму здесь встречаю…
Севрин, когда был в хорошем расположении духа, называл Дика Дикарем, полагая, что эта его нерусская кличка — Дик — произошла от сокращения понятного и простого слова «дикарь». Дик давно привык к тому, что его то называют коротко и властно, словно хлестнув бичом, — и тогда надо собраться в комок, бежать, догонять кого-то, либо прекратить драку с собаками, либо покинуть теплую комнату, то вот так длинно — Дикарь. Правда, так его называл только Петр Данилович. И в этом удлинении обычной клички Дику чудилась ласка. Прикрыв на мгновение глаза, он вспоминал полузабытые картины своего детства: мать вылизывает ему шерстку своим теплым шершавым языком, а он урчит от удовольствия. И мать отвечает ему ласковым нутряным рыком, и рык этот чем-то напоминает вот это самое длинное слово — «дикарь».
Петр Данилович поплотнее запахнул шубу и направился на метеоплощадку. До нее было недалеко, всего только и требовалось, что пересечь ложбину. Но как раз здесь дуло с невероятной силой, Севрин крепко держался за натянутый между домиком и ограждением площадки канат. Ветер сбивал с йог, пытался оторвать человека от каната, увлечь его за собой и сбросить в океан. Дик шел шаг в шаг с хозяином, держась зубами за полу его шубы.
Ирен, археолог по профессии, даже представить себе не могла, что обычная командировка изменит ее жизнь. Ей удалось найти тайник, который в течение нескольких веков пролежал на самом видном месте. Дальше – больше. В ее руки попадает древняя рукопись, в которой зашифрованы места, где возможно спрятаны сокровища. Сумев разгадать некоторые из них, они вместе со своей институтской подругой Верой отправляются в путешествие на их поиски. А любовь? Любовь – это желание жить и находить все самое лучшее в самой жизни!
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.
В романе Б. Юхананова «Моментальные записки сентиментального солдатика» за, казалось бы, знакомой формой дневника скрывается особая жанровая игра, суть которой в скрупулезной фиксации каждой секунды бытия. Этой игрой увлечен герой — Никита Ильин — с первого до последнего дня своей службы в армии он записывает все происходящее с ним. Никита ничего не придумывает, он подсматривает, подглядывает, подслушивает за сослуживцами. В своих записках герой с беспощадной откровенностью повествует об армейских буднях — здесь его романтическая душа сталкивается со всеми перипетиями солдатской жизни, встречается с трагическими потерями и переживает опыт самопознания.
Повесть «Пробел» (один из самых абстрактных, «белых» текстов Клода Луи-Комбе), по словам самого писателя, была во многом инспирирована чтением «Откровенных рассказов странника духовному своему отцу», повлекшим его определенный отход от языческих мифологем в сторону христианских, от гибельной для своего сына фигуры Magna Mater к странному симбиозу андрогинных упований и христианской веры. Белизна в «онтологическом триллере» «Пробел» (1980) оказывается отнюдь не бесцветным просветом в бытии, а рифмующимся с белизной неисписанной страницы пробелом, тем Событием par excellence, каковым становится лепра белизны, беспросветное, кромешное обесцвечивание, растворение самой структуры, самой фактуры бытия, расслоение амальгамы плоти и духа, единственно способное стать подложкой, ложем для зачатия нового тела: Текста, в свою очередь пытающегося связать без зазора, каковой неминуемо оборачивается зиянием, слово и существование, жизнь и письмо.
В 2020 году человечество накрыл новый смертоносный вирус. Он повлиял на жизнь едва ли не всех стран на планете, решительно и нагло вторгся в судьбы миллиардов людей, нарушив их привычное существование, а некоторых заставил пережить самый настоящий страх смерти. Многим в этой ситуации пришлось задуматься над фундаментальными принципами, по которым они жили до сих пор. Не все из них прошли проверку этим испытанием, кого-то из людей обстоятельства заставили переосмыслить все то, что еще недавно казалось для них абсолютно незыблемым.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.