Заколдованная земля - [24]

И, несмотря на препятствия, мы двинемся к горам!

Чтобы дойти до них, мы должны пройти ледяным склоном, изборожденным трещинами и бороздами, прорезанным тысячами морщин и гребнями, острыми как нож.

Наши сани были усовершенствованными санями старых норвежцев; они лежат на широких, похожих на лыжи, полозьях, которые имеют то преимущество, что не врезаются в снег. Это были основательные сани из ясеневого дерева, прочные и легкие. На постройку их не было употреблено ни одного гвоздика; весь остов был перетянут крепкими струнами и кожаными ремнями, так как металлы, особенно сталь, становятся при суровой зиме на этих высоких равнинах хрупкими, как стекло.

В санях, к великому нашему несчастью, была положено мало провизии. Дюжина коробок с консервами, несколько коробок с гороховой мукой, коробка сухарей, ящик шоколада и банка варенья. Но был также ящик пеммикана, которого, в худшем случае, могло хватить на несколько недель.

Остальной багаж состоял из двух палаток, трех спальных мешков, запасной одежды, складной лодки, футляра с флагами, трех лопат, ящика с шестью ружьями, патронов, веревок, сигнальных ракет, лыж, одного топора и одной примусовой машинки с жестяной бутылью спирта. Все остальные наши вещи — научные инструменты, все оборудование исчезло с автомобилем в пропасти.

При ликовании и возгласах Фелисьена появились его альбом, и карандаши. Этого было достаточно для того, чтобы Фелисьен глядел в будущее с настроением, полным розовых надежд.

Мы произвели потом основательный учет всего того, что было при нас и в наших сумках и карманах. Выяснилось, что мы имеем: два карманных компаса, две кирки для колки льда, три револьвера с небольшим запасом снарядов, четверо часов, два полевых бинокля, пять охотничьих фляжек; сверх того, у нас было шесть пар лыж с шестами, пара лыж канадских, кроме перочинных ножей, зеркал, спичек и мелочей, бывших в сумках. Это было теперь все наше богатство.

Но мы не имели времени заниматься печальными размышлениями. Мы должны добраться до гор и с их вершины оглядеть широкий край на восток.

Мы приладили постромки, охотно запряглись в сани и с отвагой пустились через ближайшую трещину.

Так как ледяных трещин, через которые нам пришлось переходить, было около трех десятков, я опишу способ, как мы это делали.

Прежде всего, эскимос старательно осматривал мост и быстро перебегал по нему на лыжах на другую сторону. За собою он тащил длинную и крепкую веревку, к которой был привязан. Потом осторожно отправлялся по мосту один из нас, поддерживаемый с обеих сторон альпийской веревкой.

Когда же половина нашей компании переправлялась на другую сторону, доходила очередь до саней. Тут требовалась величайшая осмотрительность.

Поддерживаемые и спереди и сзади на веревках, одни за другими переправлялись они через опасные места.

Однажды был случай, что в момент, когда сани должны были вот-вот коснуться противоположного края пропасти, мост рухнул, и, только благодаря веревкам и хорошей укладке багажа, удалось нам перетащить упавшие сани через край льда. Оставшиеся должны были потом обойти трещину или же искать другой мост и делать попытку перебраться через него.

Утомителен был обход трещин. Часто они тянулись на несколько верст; наши силы ужасно истощались, прежде чем нам удавалось достигнуть цели.

Двигались мы вперед с отчаянной медленностью, отклоняясь то вправо, то влево; когда же начался вечер, и мы сделали остановку, мрачные горы, озаренные синевато-красным блеском, торчали перед нами все в том же отдалении, поднимая к красному небу свои окровавленные зубцы.

Мы поставили палатки и, пока варилась гороховая похлебка, рассуждали о завтрашнем дне с таким жаром, как будто бы и не бодрствовали двух дней под ряд.

Надежда с величайшей заботливостью взялась за обязанности хозяйки. Не думая о себе, она смотрела только за тем, чтобы скорее отдохнули мы.

Теперь наша спутница должна была довольствоваться для ночлега уделенным для нее спальным мешком. Это большая разница по сравнению с теплым купэ автомобиля, снабженным всем современным комфортом. Но девушка и не думала об этом. Не говоря лишнего слова, отправилась она на покой.

Утром мы увидели, что погода изменилась. Дул непрерывный ветер. Он был похож на те фёны, которые дуют зимой в некоторых местах южной Гренландии. Он был немного влажен. Снег сделался мокрым и еще более затруднил нам путь. Мы должны были напрягать все силы, чтобы двигать сани.

Удивительная прозрачность воздуха создала жестокий оптический обман. Мы видели все подробности гор: их наполненные снегом овраги, борозды и зубцы и каждую грань их темно-серых и черных боков. Они казались нам так же близки, как и вчера, и, вместе с тем, так же недостижимы. Это был тяжелый экзамен нашему терпению.

Наконец, еще через несколько километров я уже не мог дольше бороться с своим томлением. Немного отдохнув, я устремился на лыжах вперед.

Ледяная равнина делала здесь выгиб кверху, к подножию гор. Под лучами солнца верхний слой снега таял, и небольшие ручейки стекали в трещины. Местами был виден лед очень пористый, покрытый теми криолитовыми отверстиями, про которые так много говорит путешественник Норденшельд.