Заключенный 489 - [2]

Словно змея, она вилась к побережью, но не доходила до него. Уилсон сказал, что обязательно закончит её, когда у него будет время. Времени у него было предостаточно, что не скажешь о желании. Камни были тежелыми, конечно, он мог их покидать в ковш погрузчика, перевезти к бункеру и переложить, но на это ушло бы слишком много времени, а Уилсон больше времени возился с цветами и овощами. И Бернард был рад этому. Садик был очеровательный, самое то для красивого островка. Уилсон делал и другую работу: управлял техникой, чинил то тут, то там по мелочи. У него все получалось, и на него можно было положиться, но Тоглу в этом не было равных. Казалось, что Тогл родился с одной рулеткой в одной руке и молотком в другой. Тогл был из тех людей, который мог без проблем починить мотор или заменить шину. Забавно, но всему этому их научил Бернард. Сейчас то, чему он учил их, стало их главными обязанностями. И они превзошли его. Бернард был их начальником или кем-то вроде того. Уилсон и Тогл называли его боссом или просто Бернардом. А за спиной, он знал, потому что они не особо скрывались, Тогл называл его сукиным сыном. Бернард неплохо ладил с Уилсоном и чуть хуже с Тоглом, но остров — не то место, где имело смысл заводить друзей или семью. Если у него и была какая-то семья, то он совсем её не помнил. Самые ранние воспоминания начинались, когда он попал в приют, а затем и в приёмную семью. Он помнил, как стал прислуживать в церкви, и священник засунул свой член ему в задницу. А потом долго плакал и просил никому не рассказывать, потому что тогда бог простил бы их обоих. Только Бернард не понимал, за что его самого нужно прощать, его изнасиловали, и любой бог, готовый это простить, не заслуживает, чтобы в него верили. После это его жизнь пошла под откос, потому он и оказался здесь. Множество мелких преступлений и тюрьма, потом пришли те люди в костюмах, посмотрели на него сквозь решетку и сказали: "Мы думаем, ты создан для чего-то лучшего." Видимо, вот это они считали лучшим. Хотя, когда ярко светило солнце, сверкало синее море, и небо заливал лунный цвет, и сияли звёзды, словно глаза диковинных животных, жизнь казалась не такой уж плохой. Уж по-любому, в тюремной камере три квадратных метра с кроватью. Лучше регулярных встреч с Бастером, который требовал снять нижнее бельё и ходить в тюремный робе, как в юбке. Это лучше было, чем смотреть через решетку камеры и видеть, как твоя жизнь утекает, как песок сквозь пальцы. В правом дальнем углу сада, в почти не видном из окна, возле которого стоял Бернард, было кладбище. У него тоже было название, как и у всего на этом острове — Страж острова, Большой спуск. Оно называлось Удел. Именно благодаря Уделу у них была работа. Хотя делать было нечего так уж много. Они дожидались вести о новых покойниках, а в перерывах между захоронениями тел просто ждали. Остров был такой же тюрьмой, разве что на нем не было решеток, и никто не мешал купаться голышом. Перекрученные деревца с тёмной корой и с шипами толщиной с большой палец толстяка хаотично росли возле Удела. На окраине Удела росло одно большое дерево ближе к побережью. Оно не было высоким и не имело шипов, но его ствол был настолько толстым, что потребовалось бы четыре человека, чтобы обхватить его. Могилы были помечены простыми белыми табличками с чёрными символами на них. Числа на надгробьях соотвествовали именам, записанным в книге Денворда. Никакой информации о покойных, точней о казненных, не было даже даты рождения, только дата и место захоронения и номер — здесь похоронен номер 73, а там — номер 98 и так далее. Вряд ли такие записи вообще стоило хранить. Всего здесь было 488 могил. Заключёных хоронили на протяжении почти 100 лет.

Бернард как-то услышал от Кетла, лодочника, что привозил припасы и трупы, что почти все 100 могил были вырыты одновременно для тех, кто был убит в каком-то восстании на тюремном острове, возможно, это были всего лишь слухи, но Бернард знал то, что ему рассказывал Кетл. В Уделе было ещё достаточно места для новых могил, а учитывая нынешний распорядок — казней около трех в год — потребуется немало времени, чтобы заполнить всё кладбище, если, конечно, не найдется другого места для массовых захоронений. Если вдруг Удел переполнится, Бернард не знал, что делать в таком случае, возможно, для захоронения выберут другое место, но Бернард подозревал, что старые могилы просто выкопают с помощью бульдозера и свалят в одну большую могилу, чтобы сэкономить место. А так как к тому моменту в могилах останутся лишь кости, сделать это будет не так сложно. Гробы изготавливали из быстроразлагаемого материала и дешевой древесины и картона, трупы оборачивались серой мешковиной, которая довольно быстро сгнивала, а так как мешки тоже разлагались в кратчайшие сроки, оставались только трупы.

Бернарда интересовал один вопрос. Если так и поступят, то какой биркой заменят все имеющиеся? Не самая интересная тема для размышлений, но лучше, чем ничего. В какой-то момент Бернард поймал себя на том, что задумывается над вещами, которые ни за что бы не заинтересовали его в обычных обстоятельствах. Заключённые в могилах, хотя были мертвые, были другими; он не был точно уверен, чем они отличались от других людей. Но знал, что они иные — это были не простые насильники и убийцы, они были намного хуже. Он не знал, что сделало их такими, но знал, что это правда — они были злом, не как мультяшные злодеи с закрученными усиками, а истинным злом, гнилым изнутри, несущим тьму в самом сердце.