Заключенный №1. Несломленный Ходорковский - [7]

…

Ему было 18. Наивен? Как говорят те, кто окружал его в тот момент, и да, и нет. Это была скорее не наивность, а склонность к идеализации кого бы то ни было.

– Он всегда, что в комсомоле, что потом в бизнесе, уже будучи главой ЮКОСа, несколько идеализировал людей. Мы все, допустим, знали, что с тем-то и тем-то дело иметь не надо. А он давал человеку шанс, – говорят его товарищи по комсомолу. – Не верил в то, что о нем говорят. И часто не ошибался. Его единственная серьезная ошибка – это, пожалуй, только Путин. То ли он его идеализировал, то ли всерьез поверил, что с этим человеком можно иметь дело…

Но до Путина, как и до ЮКОСа, в жизни Ходорковского пока «опять же» далеко. Пока комсомол. Его привлекла комсомольская работа. Да, привилегии, да, дополнительные возможности для материального заработка, да, социальный лифт, структура, обеспечивающая реальный карьерный рост. Но ему нравились не столько привилегии, сколько оргработа. Ему нравилось то, что несколько лет спустя, когда никаких ВЛКСМ и КПСС уже не будет, назовут менеджментом. Он ловил кайф от того, что можно управлять, руководить, решать, брать ответственность на себя за людей, за коллектив, применять свои организаторские способности, и притом успешно. Он не задумывался об идеологии, не воспринимал комсомол как свое политическое призвание. Нравилась именно возможность самореализации производственника, менеджера. Нравилось, черт возьми, потому что был результат.

А добиваться результата в любой деятельности, за которую бы ни взялся, – это одна из его главных черт.

Он не задумывался об идеологии, не воспринимал комсомол как свое политическое призвание. Нравилась возможность самореализации производственника, менеджера.

Уже будучи в тюрьме, он объяснит Улицкой[4]: у него и таких, как он, – пусть их были единицы – в 80-е годы в комсомоле могла быть «позитивная» мотивация. Да, карьеристов там хватало, но ему нравилось не построение карьеры, а лидерство. Он не был педантичным комсоргом, подхалимом, докладывающим на собраниях. Его увлекало лидерство, потому что только лидер может стать директором завода. А карьерист – разве что замом, замом зама и т. д. На должности линейных руководителей карьеристов не ставят: они при всей своей щепетильности и гибкости валят дело. С делом могут справиться только лидеры и профессионалы. Не всегда удобные вышестоящему начальству…

И он мечтал стать «директором завода», успешно и первоклассно что-то производить, может, даже оружие для защиты Родины. И уже тогда он был «начинающим» лидером. Секретарь факультетского комитета комсомола, он спорил с ректором Ягодиным, не боялся высказать свою позицию, отстоять и даже сказать, что ректор не совсем прав по тому или иному вопросу. Так, отказывался исключать из комсомола отчисляемых из института – был убежден: не всякий комсомолец может быть способен к учебе. «А вот обратное, – писал он, – на оборонном факультете казалось абсолютно справедливым. Ведь мы должны при необходимости отдать жизнь за Родину даже в мирное время, а как это можно потребовать с некомсомольца или некоммуниста?» Ровно так и думал. И смело ругался с секретарем партбюро. Даже никаких опасений не ощущал.

В институте и комсомоле его принцип – никогда не изменять своей позиции под давлением силы – закреплялся. Закреплялась и такая черта, как договороспособность.

Комитет комсомола голосовал за его решения – практически стопроцентно. Ягодин называл Ходорковского «мой самый непокорный секретарь». Но никогда не давил. А ведь мог сломать. «Но не делал этого, позволяя закалиться характеру», – отмечал Ходорковский.

Итак. В институте и комсомоле его принцип – никогда не изменять своей позиции под давлением силы – закреплялся. Закреплялась и такая черта, как договороспособность. Только с одним условием – говорить с ним не с позиции силы, а с позиции убеждения. Учителя в школе это понимали. Ягодин это понимал. А Ягодина Ходорковский обожал. Он был для него идеалом.

Окружавшие Ходорковского товарищи по комсомолу говорят мне, что его потрясало то, как Ягодин умел повести за собой молодежь, как читал лекции студентам, как разговаривал и общался с ними – на равных.

Кто знает, может, потому он так и любил ездить по регионам и читать лекции студентам, отвечать на их вопросы, говорить за жизнь? Может, он в какой-то степени хотел воплотить в себе черты Ягодина, передать другим то, что в свое время вложили в него? Желание что-то дать молодежи – может, это чистое влияние ректора Ягодина?

Неизвестно. Опять же – близко знающие Ходорковского люди говорят, что это действительно так. Его же враги считают, что в регионах он просто-напросто лоббировал свои интересы. В том числе и среди еще неокрепших юных умов…

Сам он говорит, что Ягодин действительно ему многое дал.

Глава 4 Влияние Ельцина

– Мне повезло и второй раз, – напишет позже Ходорковский. – Секретарем нашего Свердловского райкома партии была Кислова, а членом бюро – секретарь ЦК по вопросам строительства Б. Н. Ельцин. Я получил от них настоящий урок мужества, когда их «гнобили», а они не сдавались. Причем Кислова не сдала Ельцина.