Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США - [54]

Среди русских, которые внесли свой вклад в развитие Соединенных Штатов, нельзя не вспомнить Петра Алексеевича Дементьева, русского дворянина, председателя земской управы и предводителя дворянства Весьегонского уезда Тверской губернии, известного либерального публициста, много печатавшегося в российских журналах начала ХХ века.

Американцы знают его как Питера Деменса, основателя города Санкт-Петербург (Сент-Питерсберг) во Флориде, строителя и владельца железных дорог, лесопилок и апельсиновых плантаций.

Рано потерявший родителей, Петр Дементьев воспитывался дядей. С 17 до 20 лет отслужив в лейб-гвардии в Гатчине, Петр Дементьев в 1870 году вышел в отставку и вернулся в свое имение. Там он развернул кипучую деятельность по улучшению жизни и благоустройству и уже в 1873 году был избран председателем земской управы и уездным предводителем дворянства, а в 1875 году — почетным мировым судьей и председателем съезда мировых судей.

После убийства народовольцами Александра II Дементьев разочаровался в перспективах земства в России и решил уехать за океан (там уже жила его тетя). Как он сам позднее вспоминал, «из самого розового оптимиста в ранней юности я постепенно сделался самым мрачным пессимистом — и ехал в Америку как в последнее убежище, рассчитывая сделаться заурядным фермером, пахать лично землю и физическим трудом переработать изломанную нравственно натуру».

Английский язык он учил в пути.

Бывший предводитель дворянства Весьегонского уезда Тверской губернии ступил на американскую землю летом 1881 года. С собой он имел 3000 долларов, которые намеревался вложить в участок флоридской земли, чтобы выращивать цитрусовые на продажу. Затея была рискованной. Как позже не без иронии вспоминал сам Дементьев, «ничего положительного об успехах культуры апельсинового дерева известно не было», но он все же рискнул присоединиться к тем, кто «схватили „апельсинную горячку“, бросили насиженные места и прибыльные занятия… и перебрались с семействами во Флориду — поселялись в глуши, разводили апельсинные плантации и ждали у моря погоды». Очевидно, что молодому дворянину, решившемуся начать жизнь в Новом Свете с чистого листа, нравился этот риск, дававший возможность проявить себя, испытать собственный характер и, если повезет, оставить свой след на нехоженых тропах. «Самыми поэтическими личностями русской истории» он считал Ермака и его сподвижников, небольшой группой завоевавших огромную территорию Сибири. Где еще в мире к концу XIX века оставался простор для первопроходческих подвигов?

Весь полуостров Флорида в описываемый период был глушью или, как его называли американцы, фронтиром, большая часть его представляла собой непроходимые леса и кишащие аллигаторами болота. Сырой и жаркий климат региона, известного ныне своими фешенебельными курортами, почитался нездоровым, а отсутствие надежных путей сообщения серьезно препятствовало его освоению. И хотя большая часть индейцев-семинолов, населявших прежде эти места, была выселена во внутренние области США еще за полвека до приезда Дементьева, Флорида оставалась очень дальней окраиной быстро развивавшейся страны. Однако именно в тот период сюда устремлялось все больше иммигрантов. «Старые» штаты были уже плотно заселены, на западе продолжались индейские войны, так что новые переселенцы, большая часть которых не стремились пополнить ряды фабричных рабочих в Нью-Йорке или Питсбурге, а мечтали приобрести участок собственной земли, охотно отправлялись в неосвоенные дебри на самом юге страны.

Определив, что на его деньги сколько-нибудь крупный участок земли можно купить только в дальнем захолустье, Дементьев не колебался. Вскоре он уже был землевладельцем в верховьях реки Сент-Джонс, где с утра до ночи работал на лесоповале наравне с нанятыми им рабочими. Апельсиновый сад требовал нескольких лет возделывания, прежде чем можно было надеяться на урожай, но лес, с которым боролся русский переселенец, как оказалось, имел свою цену. Прошло немного времени, и Питер Деменс (так Дементьев именовался в американских документах) уже стал владельцем лесопилки, снабжавшей быстро застраивавшуюся округу качественной древесиной. О том времени он впоследствии вспоминал: «Все интересы были сужены на то, сколько футов теса было выпилено, сколько продано. ‹…› Я не читал почти ничего… Переход от сравнительного деревенски-усадебного довольства к суровой жизни пограничного пионера на апельсинной плантации был, конечно, резок».

Однако благодаря деятельности Дементьева городок Лонгвуд к северу от Орландо (в тот период известного своими апельсиновыми плантациями, а ныне диснеевским парком развлечений) вырос до 1000 жителей, и русский эмигрант стал его мэром. Не стоит этому удивляться. Главными избирателями Деменса были работники принадлежавшего ему производства, а формального получения гражданства для занятия поста в местном самоуправлении в то время не требовалось (гражданство США Петр Алексеевич оформил только в 1893 году).

Лесопилка требовала постоянного подвоза сырья, и Деменс начал прокладывать железную дорогу вглубь леса. Спустя некоторое время ему стало ясно, что из этого может вырасти самостоятельное предприятие. В отличие от Европы, где железные дороги соединяли крупные населенные пункты, на западе и юге США само их строительство было способом освоения новых территорий. Оно привлекало людей и деньги. Государственная политика благоволила железнодорожным компаниям, отдавая им во владение большие участки земли вдоль построенных трасс. В свою очередь, наличие станции неподалеку резко поднимало стоимость окрестных земель и способствовало экономическому развитию.