Заклятие даоса - [92]

По этому случаю можно вспомнить такие слова:

Холишь цветок, а он не растет —

     все твои усилья впустую.

Дикий побег без ухода разросся —

     дает уже тень густую.

Утром, перед тем как отправиться в ямынь, Ван Син прикинул в уме: «Нет, с управой надобно обождать. На то есть целых две причины. Во-первых, против Младшего Суня идти опасно. Он как-никак старший стряпчий в уезде. Во-вторых, нет у меня никаких доказательств. Подашь жалобу, а где виноватый? Только деньги уплывут в казну… Нет, лучше будет заложить свою одежонку, купить два короба подарков и с ними прямиком к Суням. Так будет вернее!»

Недолго думая Ван Син пошел за подарками. И вот муж и жена, одевшись понаряднее, направились в дом Суней. Вид разодетых гостей с дарами изрядно удивил госпожу Сунь.

— У вас, как я вижу, завелись деньги. Откуда это? — спросила она.

— Вчера ко мне попала одна жалоба, на которой я заработал два ляна серебра, — соврал Ван Син. — Вот мы и решили вас отблагодарить. К тому же я теперь не пью, не играю…

— Ван Син! — сказала хозяйка. — Ты иди домой, а жена пусть погостит у меня денек-другой.

Ван Син ушел.

— Мы завтра пойдем с тобой на богомолье в Храм Восточного Пика, — сказала хозяйка. — Хочу поставить богам свечу.

О том, что было в этот вечер, мы больше говорить не будем. Утром, когда стряпчий ушел на работу, госпожа Сунь, заперев двери дома, отправилась с Инъэр в храм. Сначала госпожа Сунь зажгла свечи в главном зале храма, потом воскурила благовония в обоих приделах, после чего женщины вошли в Зал Воздаяния, где находились изваяния судей загробного мира, ведающих жизнью и смертью людей. И тут Инъэр почувствовала, что пояс, стягивающий ее платье, как-то странно ослаб, вот-вот развяжется вовсе и упадет. Она остановилась, чтобы затянуть его покрепче. Хозяйка тем временем пошла вперед.

— Инъэр! — неожиданно раздался голос.

Среди судей загробного мира женщина заметила чиновника в шелковой шляпе с отворотами, будто крыльями, в пурпурном халате, перевязанном поясом, украшенным роговыми пластинами.

— Инъэр! Я твой прежний хозяин. Передай за меня жалобу! На-ка, возьми!

— Чудеса! Оказывается, глиняные истуканы умеют разговаривать! — Инъэр протянула руку. — Что ты мне даешь?

По этому случаю можно сказать:

Такое диво вовек не увидишь,

     хоть разверзнутся небеса!

И в былые года никогда не случались

     подобные чудеса.

Инъэр взяла вещь, которую протянул ей прежний хозяин, и поспешно сунула за пазуху, чтобы не заметила госпожа Сунь. После богомолья женщины вернулись домой, а потом Инъэр отправилась к себе. Когда она рассказала мужу о том, что произошло в храме, Ван велел ей показать ту вещь, что дал старый хозяин. Оказалось, это простой лист бумаги, но с надписью: «Сын старшей дочери и сын младшей дочери. Первый впереди пашет, а второй собирает плоды. Чтобы узнать о случившемся в третью стражу, надобно воду открыть под огнем. В будущий год, во вторую иль в третью луну, „фраза кончится“ и разгадают ее».

Ван Син, разумеется, ничего не понял, но на всякий случай сказал жене, чтобы она помалкивала. Все же он смекнул, что во вторую или третью луну будущего года обязательно что-то случится.

Быстро пролетело время, и вот уже наступила вторая луна. Как раз в это время в уезде сменился начальник. На пост правителя прислали Бао Чжэна — уроженца города Цзиньоду из округа Лучжоу. Это был тот самый знаменитый судья Бао, которого сейчас все величают Бао Драконова Печать, потому что он дослужился до поста Ученого из Кабинета Драконовой Печати. Пост начальника уезда была его первая должность. Как известно, судья Бао с малых лет отличался необыкновенной проницательностью и честностью. Дела он решал самые запутанные и таинственные, а суды вершил самые сложные. На третий день по приезде в уезд Бао ночью увидел сон. Видит, будто сидит он в зале, а перед ним висят два парных свитка[233] с такой надписью: «Чтобы узнать о случившемся в третью стражу, надобно воду открыть под огнем». На следующий день, заняв место в присутственной зале, Бао Чжэн велел стряпчим разъяснить смысл таинственных слов, однако никто не сумел отгадать. Тогда судья приказал переписать их уставным письмом на белую дощечку. Когда стряпчий Сунь кончил их писать, судья красной тушью приписал такую фразу: «Всякий, кто разъяснит словеса, получит награду — десять лянов серебра» — и повелел вывесить таблицу перед управой.

Новость вызвала большое оживление среди служивых и простого люда. Перед таблицей стояла густая толпа народа. Каждый норовил протиснуться вперед, как можно ближе к объявлению в надежде, что ему повезет и он получит награду. А в это время Ван Пьянчужка возле управы покупал сладкие лепешки с финиковой начинкой.

Само собой, он услышал о странной надписи, которую приказал вывесить начальник уезда. Ван Син подошел ближе и взглянул: слова на таблице оказались точно такими же, как на бумаге, которую жене передал в Зале Воздаяния судья загробного мира. Ван удивился, но виду не подал.

«Надо пойти заявить, — подумал он. — Вот только, по слухам, новый уездный очень чудной. Не ровен час, разозлится! Нет, пока обожду. Если никто не поймет, тогда пойду я».