Заклятая подруга - [60]

Развод – не точка, а многоточие. Если вам кажется, что после развода начнется новая жизнь с чистого листа, то вы наивны. Старая жизнь так и будет тянуться за вами до гробовой доски и с завидной регулярностью напоминать о себе. Вазу можно склеить, но трещины останутся. Дырку можно заштопать, однако вещь не станет целой. Так и ваша жизнь никогда уже не станет целой. Вмятины от пинков судьбы не зарастают, как бы нам этого ни хотелось.

Штампу в паспорте и свободе Рита радовалась очень недолго и даже истерично. Она пыталась убедить себя, что главное свершилось, но никаких особых изменений не чувствовала. Солнце не засветило ярче, мир новыми красками не засиял, а на душе не стало легче.

– Получается, что я просто освободила Андрея от своего присутствия в его жизни, и все. – Маргарита пила сок, сидя в кухне у Горецкой.

Лера категорически отказалась от кофе, чая и прочих напитков, которые, по мнению продвинутых специалистов, могли повредить ребенку. Правда, иногда возмущалась, что если их всех слушать, то можно скончаться от голода и жажды, поскольку у каждого эскулапа имелся свой список запретного. Тем не менее гости вынуждены были хлебать всякие фруктовые компоты и соки, дабы не вводить в искушение хозяйку.

– Да, а теперь тебе надо освободить себя. Штамп, как я вижу, не помог. – Лера с хрустом впилась в яблоко и принялась сосредоточенно пережевывать.

– Я не могу себя освободить. Нас пока связывает квартира. А это посильнее всяких чувств. Я догадываюсь, что меня нагрели, но не понимаю как. Юрист говорит какую-то заумь и ничего внятного не обещает. Вернее, какие-то ужасы он мне прогнозирует. Я даже вникать не хочу.

– Как эфо «не хофу»? – запротестовала Лера, едва не подавившись полезным фруктом. – Ты воффе, фто ли?

– Ничего я не вообще! Он сказал, что отсудить полквартиры можно, но отделить их от общего куска жилплощади невозможно. Я буду иметь право там жить. И чего? Десантироваться им на голову и жить с его бабой, стирая трусы в одном тазу?

– А что? Вариант, – хихикнула Горецкая. – Еще неизвестно, кто первым сбежит. Заодно его баба будет сидеть с твоим Лешкой. И образуется дивная шведская семья!

– Тебе смешно?

– Соловьева, мне грустно, что ты не понимаешь элементарных вещей! Если полквартиры будут твоими, ты сможешь их продать!

– Это целая история! Там не поделить поровну, – возразила Рита, которая с мамой уже сто раз обсуждала все мыслимые и немыслимые варианты. – Нужно разрешение от него на продажу. Ну, не разрешение, а отказ. Он должен либо сам купить, либо отказаться! И только после этого я смогу что-то делать.

– Так и делай. Нечего нос воротить от бывшего мужа. Ты с ним раньше вообще спала. А теперь всего лишь надо будет пообщаться на тему квартиры. В этом случае неуместно быть гордой! Ты хочешь свою половину?

– Лер, я только тебе могу сказать! Он мне всю жизнь растоптал! Он же… Я его до сих пор ненавижу!!! Я его наказать хочу! Я хочу квартиру каким-нибудь гастарбайтерам продать! Чтобы они у него там жили, родню из дальних аулов принимали и улучшали демографическое положение страны!

– Понимаю. И одобряю. Если тебе так легче, – кивнула Валерия. – Я бы тоже затеяла какую-нибудь пакость. Мужиков надо учить наглядно, иначе с них, как с гуся вода, – без душевных терзаний и последствий.

На суд Рита решила пойти без группы поддержки. Маму она не взяла, потому что Татьяна Юрьевна могла закатить безобразный скандал и настроить против себя судью. Бывшая теща дошла до крайней степени ненависти к зятю и регулярно подзуживала себя разговорами на тему, как все могло бы сложиться, если бы не этот подлец. Перед подругами было стыдно. Рита могла бы взять Леру, но та легла на сохранение и руководила борьбой по телефону.

Когда Маргарита собиралась на первое заседание, посвященное разводу, она, разумеется, не послушалась Марину и оделась, как на званый ужин. Надо же было показать Андрею, что он терял. И не для того, чтобы он понял и захотел вернуть, а чтобы просто тихо переживал и кусал локти, сравнивая со своей новой пассией. Но пассию ей оценить не удалось. Та то ли не смогла явиться на слушание, то ли побоялась, то ли они решили не афишировать причину развода и не подставлять Андрея. На второе заседание, уже по поводу раздела имущества, Рита тоже принарядилась.

Но все оказалось зря. Невесту Андрей снова не привел, а в Ритину сторону даже не смотрел, с жаром отстаивая мебель, технику и квадратные метры. Он приволок чеки, квитанции и прочие неожиданные бумаги, которых у Риты не оказалось. Нет, она, конечно, помнила, что ее адвокат просил съездить и забрать хоть что-то из документов, но Рита лишь вздрагивала от одной мысли о встрече с бывшим мужем и омерзительной дележке утюга и холодильника. Так унижаться она была не готова.

И оказалось – зря. Гордость привела к тому, что Андрей, скрупулезно подготовившийся к мероприятию, остался в выигрыше, а Рите стало обидно. Она оглянулась на адвоката, но тот развел руками – мол, я тебя предупреждал.

Из зала суда она вышла совершенно оплеванная, раздавленная и оглушенная.

Половина квартиры отходила ей с правом на проживание. Андрея обязали отдать ей ключи, чего он, естественно, не сделал и не сделает. Начиналась затяжная война за квадратные метры.