Заклятая дружба - [86]

Годовой отчет полпредства СССР в Германии в 1934 г. был полон пессимизма: «1933 г. был переломным годом в развитии советско-германских отношений. Приход фашистов к власти в Германии поставил в порядок дня германской внешней политики осуществление давнишних антисоветских планов Гитлера и Розенберга. Конечная цель этих планов состояла в создании антисоветского блока стран Западной Европы под руководством Германии для похода на СССР»[525]. Советско-германский товарооборот в первые девять месяцев 1933 г., по сравнению с тем же периодом 1932 г., уменьшился на 45,7 %… Значительное сокращение всего товарооборота и особенно сокращение германского экспорта в СССР обусловили резкое сокращение (на 61,1 %) активного для Германии сальдо советско-германского торгового баланса[526].

Советские специалисты изучали германскую авиационную промышленность, исследовали прокатку стальной проволоки на заводах Круппа и т. д. В начале января 1934 г. Радек говорил немецким журналистам: «Мы ничего не сделаем такого, что связывало бы нас на долгое время. Ничего не случится такого, что постоянно блокировало бы наш путь достижения общей политики с Германией. Вы знаете, какую линию политики представляет Литвинов. Но над ним стоит твердый, осмотрительный и недоверчивый человек, наделенный сильной волей. Сталин не знает, каковы реальные отношения с Германией. Он сомневается. Ничего другого и не могло быть. Мы не можем относиться к нацистам без недоверия»[527].

В условиях мирового экономического кризиса и растущей напряженности в Европе Германия сама была крайне заинтересована в развитии экономических отношений с СССР. Американский посол в 1934 г. отмечал: «рейхсвер, министерство иностранных дел и сторонники империи все дружно настаивают, чтобы Гитлер заключил пакт с Россией, как это было сделано с Польшей в 1933 г., что удивило весь мир. Их цель – изолировать Францию и приобрести рынок для сбыта немецких товаров, как уже сделала однажды Германия при прежнем режиме… Все это, – по мнению У. Додда, – предвещает мир на несколько лет, то есть до тех пор, пока Германия не будет готова занять господствующее положение в Европе»[528].

В Советском Союзе, очевидно, придерживались аналогичной точки зрения. Неслучайно в том же 1934 г. Литвинов вместе с Л. Барту предложил заключить «Восточный пакт» – вошедший в историю как «Восточное Локарно». Советско-франко-чехословацкий пакт был подписан в мае 1935 г. Характерно, что Сталин надеялся на присоединение к пакту и Германии. В апреле 1935 г. У. Додд в очередной раз отмечал: «Генералы рейхсвера требуют заключения договора с Россией именно теперь, когда Франция понемногу сближается с Советским Союзом. Такова единственная возможность ликвидировать окружение Германии, создаваемое Францией, Англией и Италией. Гитлер сильно обеспокоен и очень боится вести переговоры с Россией – единственным своим врагом, с которым он предпочел бы никогда не иметь дела. Однако, как говорит Рейхенау, он сказал одному из представителей рейхсвера: «Что ж, ради Германии я готов заключить договор с самим дьяволом»[529].

29 марта 1935 г. состоялся весьма примечательный разговор Сталина с Иденом:

«Иден: Как вы себе мыслите пакт взаимной помощи – с Германией или без Германии?

Сталин: С Германией, конечно, с Германией… Мы хотим жить с Германией в дружеских отношениях. Германцы – великий и храбрый народ. Этот народ нельзя было долго удерживать в цепях Версальского договора… Повторяю, такой великий народ, как германцы, должен был вырваться из цепей Версаля. Однако формы и обстоятельства этого освобождения таковы, что способны вызвать у нас серьезную тревогу… Страховкой является Восточный пакт, конечно, с Германией, если к тому имеется какая-то возможность. Вот вы, господин Иден, только что были в Берлине, каковы ваши впечатления?

Иден: Я ответил бы на этот вопрос одним английским изречением: я удовлетворен, но не обрадован… Да, Гитлер (еще) заявлял, что он очень обеспокоен могуществом вашей Красной армии и угрозой нападения на него с востока.

Сталин: А знаете ли вы, что одновременно германское правительство согласилось нам поставлять в счет займа такие продукты, о которых как-то даже неловко открыто говорить, – вооружение, химию и т. д.

Иден: Как? Неужели германское правительство согласилось поставлять оружие для вашей Красной армии?

Сталин: Да, согласилось, и мы, вероятно, в ближайшее время подпишем договор о займе.

Иден: Это поразительно. Такое поведение не свидетельствует в пользу искренности Гитлера, когда он говорит другим о военной угрозе со стороны СССР…»[530]

В июле 1935 г. Сталин настойчиво пытался улучшить советско-германские отношения. Путь предлагал посол в Германии Суриц: «Единственным средством смягчения антисоветского курса является заинтересованность Германии в установлении нормальных экономических отношений с нами. Нам, по-видимому, ничего другого действительно не остается, как терпеливо выжидать и продолжать усиливать и развивать нашу экономическую работу. Усиление ее на базе последних предложений Шахта выгодно обеим сторонам…»[531].

Вскоре после прихода Гитлера к власти начал осуществляться план по замене нескольких стратегически важных видов сырья на синтетические аналоги: с целью превращения рейха в государство, способное обходиться без импорта отдельных видов сырья и продовольствия. В нацистской Германии за счет масштабных государственных инвестиций в химическую промышленность было развернуто производство синтетического каучука и синтетического бензина.