Заклинатель кисти - [6]

— О великий водный дракон, я взываю к тебе! Явись и потуши это пламя! Явись и усмири гнев огненного дракона!.. — больше ничего сказать не смог, ибо совсем закашлялся.

Сначала к ужасу показалось, что ничего не сработало, и я идиот, который скоро будет сожжен заживо… но затем произошло такое, что могло, пожалуй, только во сне привидеться. Рисунок в моей руке засветился, и из него вдруг вылетел величавый и гордый серебряный дракон; длинный, как лента реки. Он покружил вокруг помещения, сбивая своим полупрозрачным телом посуду и прочую утварь, и с потолка комнаты тотчас начала течь, подобно дождю, вода, заливая и без каких-либо проблем туша пламя. Дракон еще немного покружил над комнатой, затем остановился, паря, рядом со мной, взглянул на меня осознанными блестящими глазами, которые неизвестно, что хотели поведать, и затем со скоростью ветра устремился прочь из комнаты, сшибив с ног, но не поранив изумленных пожарников, столпившихся у входа в помещение. Удивленный люд, в том числе и Йой, побежали за созданием из легенд, полетевшим в другую часть здания — к выходу, наверное. Я же продолжал стоять и неверяще глядеть им вслед, с трудом осознавая, что только что произошло. Это ведь не сон?.. Я ущипнул себя за щеку. Нет, не сплю. Затем посмотрел на рисунок в руке… дракона на нем не было — лишь чистый лист бумаги.

— Не может быть, — изумленно прошептал я. Руки задрожали, и лист выпал из них.

Мало кто из заклинателей кисти способен материально оживить свои рисунки, а дать такую жизнь нарисованному мифическому созданию — вообще неслыханный случай, описываемый, пожалуй, только в легендах.

Судорожно вздохнув, я взял с пола, испачканного в саже, лист бумаги и побежал вслед за остальными.

* * *

Многие посетители, работники заведения и просто зеваки стояли снаружи. Шел дождь, хотя, помнится, до этого на вечернем небе не было ни тучки. Часть люда смотрела ввысь, словно пытаясь что-то там разглядеть, другие искали укрытие под навесами и крышами соседних домов, а остальные изумленно перешептывались. Среди постояльцев заведения и работников возвышался господин Уджа — он был потрепан, несильно испачкан в саже и мокрый от дождя. Рядом с ним была Йой и что-то возбужденно рассказывала ему. Когда я подошел к ним, хозяин борделя хмуро посмотрел на меня и, помедлив, спросил:

— Это ты сделал? — я непонимающе посмотрел на него. — Потушил пожар.

— Это сделал дракон, — сухо ответил ему. Возможно, это прозвучало неожиданно нагло с моей стороны, но, во-первых, данное было правдой, а, во-вторых, я был так растерян и устал, что сил на любезности не осталось.

Только затем я вслушался в голоса окружавших нас людей — они говорили, что видели дракона, и гадали, не привиделось ли им данное. Опомнившись, я взглянул на рисунок в своей руке — на нем снова был изображен дракон. От дождя он потек и больше не выглядел таким суровым и величественным, но он был. Был.

В день своего первого поцелуя я, сам не понимая как, призвал мифического водного дракона. Мало кто поверил в произошедшее, а те немногие, кто поверил, были высмеяны. Таким образом, мое первое сотворенное чудо осталось практически без внимания — как, кстати, и внезапно пошедший дождь.

Глава 2. Найденный рисунок

После пожара господин Уджа велел работникам заняться очисткой беспорядка, а также проводить перепуганных клиентов обратно в их комнаты и обеспечить им самое наилучшее обслуживание (с учетом неработающей кухни, естественно). Мне же хозяин заведения велел подняться в его кабинет, где Уджа, вытерев мокрой тряпкой сажу со своих рук, лица и ног и раскурив трубку, уселся на ковер близ камина, усеянный подушками (все эти диваны и кресла — роскошь и диковинка, привезенные иностранцами с Запада, поэтому мало где их можно найти: большая часть люда сидит либо на стульях, либо на подушках, либо на полу).

— Присядь, — жестом указал он мне на пространство перед собой. Однако затем потребовал, чтобы я стер с тела сажу той же самой мокрой тряпкой, которая лежала в тазу для мытья рук на высокой подставке: обычная деталь в помещениях богатых господ — гости, пришедшие ради долгой деловой беседы, должны омыть руки и ноги, если те грязные, чтобы не запачкать мебель.

Помедлив, я сделал, как было велено (на удивление, вода в сосуде была, пускай и не кристально чистая), и опустился на узорчатый мягкий ковер. Господин Уджа задумчиво оглядел меня и после короткой паузы спросил:

— Есть хочешь?

Учитывая, как у меня до этого периодически урчало в животе, это был даже не вопрос, а, скорее, издевательство. Я кивнул. Уджа усмехнулся.

— Хорошо, сейчас что-нибудь придумаю, — он ловко поднялся и прошел к столу, который на этот раз выглядел куда чище, чем когда меня впервые привели в этот кабинет: бумаги на нем были разобраны и разложены в аккуратные небольшие стопочки. Сняв трубку с красивого позолоченного телефона, хозяин борделя набрал какой-то номер на дисковом номеронабирателе, подождал немного, приложив трубку к уху, а затем, улыбнувшись, сказал кому-то:

— Авий! Рад слышать, что ты в добром здравии!.. послушай, у нас не осталось какой-нибудь еды? Можно и холодной… Нет, я не для себя, а для моего собеседника… Да, сойдет и такое… Нет, нет, все в порядке. Это будет в самый раз… Да, хорошо. Жду, — после этого господин Уджа положил трубку на место и вернулся ко мне. — Сейчас все будет, — он снова закурил. — Все-таки ты заслужил.