Заклинатель - [36]

— О, миссис Экклстоп! У меня нет слов, чтобы выразить наслаждение, которое я испытываю, созерцая ваш ослепительный облик!

Алуф наклонился, взял руку миссис Экклстоп и приложился к ней губами — возможно, чуть долее, чем следовало, притом что она замужняя дама, но именно в подобных мелочах и состоял его неповторимый шарм. Миссис Экклстоп захихикала, покраснела и стала усиленно обмахиваться веером; руку она отняла лишь через несколько мгновений.

— А кто все эти милые дамы? — спросил Алуф, улыбаясь так, что у каждой из присутствующих осталась уверенность, будто он смотрит исключительно на нее.

— О, это мои дорогие подруги, — ответила Синтия и представила их всех по очереди.

И каждой из них Алуф целовал мягкую пухлую руку — и смотрел, как каждая из них при этом краснеет.

— Милые дамы, — сказал он, когда все наконец расселись по местам, — как вам известно, меня зовут Алуф Заболткинс. По профессии я — краниальный топограф. Этими вот руками, — он воздел свои белые тонкие руки и растопырил пальцы, — я могу нащупать малейшие выступы, впадины и неровности на поверхности человеческого черепа. Эти неровности могут во всех подробностях рассказать о характере человека, о его личности, даже о том, что сам он предпочитает хранить в секрете. Если правильно интерпретировать особенности и расположение этих неровностей, человек может узнать о себе много нового и тем самым — в каком-то смысле — заглянуть в будущее.

Одна эта мысль заставила дам ахнуть от восхищения и благоговения. Одна за другой они стали будто бы незаметно ощупывать себе череп, якобы поправляя шпильки или укладывая на место сбившиеся кудри. Очевидно, всем одновременно пришел в голову один и тот же вопрос: как глубоко может Алуф проникнуть в их маленькие — и не такие уж маленькие — тайны?

— Итак, миссис Экклстоп, — произнес Алуф, изобразив на лице выражение искренней озабоченности и крайней серьезности, — я предупредил вас о возможных последствиях, к которым могут привести ваши действия. Готовы ли вы продолжить?

Миссис Экклстоп нервно хихикнула и обвела взглядом подруг. Те заулыбались и с энтузиазмом закивали. Увидев такое единодушное одобрение, хозяйка медленно, с достоинством кивнула.

— Мистер Заболткинс, — сказала она, слегка коснувшись его руки, — учитывая, что через час мы будем уже очень близко знакомы, прошу вас, зовите меня просто Синтией. Да, я готова.

— Очень рад, миссис… о, то есть Синтия, — сказал Алуф. — В таком случае давайте не будем терять время. Прошу вас, расслабьтесь и сядьте поудобнее.

Алуф подошел к столу, поставил на него сумку с медицинскими инструментами, открыл ее и достал большой медный штангенциркуль. Инструмент был тщательно отполирован, сиял как солнце и впечатление производил довольно зловещее. По комнате прокатилась волна испуганных восклицаний.

— Милые дамы, прошу вас, — Алуф сделал успокоительный жест, — не беспокойтесь. Как и многое в нашей жизни, этот инструмент громко лает, но не кусается.

На лицах у дам выразилось непонимание — метафора оказалась для них слишком сложной, и Алуф поспешил объясниться:

— Этот предмет выглядит весьма пугающе, но на самом деле это всего лишь измерительное приспособление, которое я использую при анализе формы головы.

Он встал за креслом Синтии, которая села прямо, как палка, и крепко зажмурила глаза. Она изо всех сил вцепилась руками в подлокотники кресла, так что пальцы у нее побелели. Алуф занес штангенциркуль у Синтии над головой и стал осторожно прикладывать его в разных местах, через разные промежутки. Несколько минут подряд он производил самые разнообразные измерения: верхней части головы — от затылка до лба, расстояния от подбородка до макушки, затем вокруг головы — от уха до уха, от загривка до переносицы — и еще несколько измерений, исключительно чтобы произвести впечатление. Алуф тоже был ярый сторонник теории о том, что людям следует давать то, чего они хотят. Результаты всех измерений он аккуратнейшим образом заносил в блокнот, время от времени восклицая: «Ага!», или «Ого!», или «Хм!», или «Ясно!» — до тех пор, пока зрители не в силах были уже усидеть на месте от возбуждения и нетерпения.

Закончив с измерениями, Алуф убрал штангенциркуль обратно в сумку, и по комнате прокатилась легкая волна аплодисментов.

— Это все? — беспокойно спросила Синтия.

— Нет-нет, что вы, — улыбаясь, ответил Алуф. — Мы еще только начали.

Он вытянул руки вперед, хрустнул костяшками и возложил растопыренные пальцы на череп Синтии. Потрясенные зрелищем дамы, вытаращив глаза, наблюдали, как длинные тонкие пальцы с ухоженными ногтями медленно двигаются по поверхности ее головы. Двигались только руки, сам Алуф стоял неподвижно, с очень прямой спиной, откинув голову немного назад и прикрыв глаза. Губы его беззвучно шевелились. Он действовал тщательно, стараясь не пропустить ни одного квадратного дюйма, ощупывал основание каждого волоса на надушенном черепе Синтии — и при этом умудрился не испортить ее высоченную прическу. Наконец Алуф убрал руки с ее головы, отошел на шаг назад и устало опустил плечи. Затем он встал сбоку от кресла хозяйки, чтобы всем присутствующим было его видно.