Заклинатель - [21]
Лицо человека было почти полностью скрыто под широким черным капюшоном, который свисал на лоб, так что в его тени почти не было видно глаз. Брови были густые и с проседью, от бледной кожи шло какое-то неестественное свечение. Под носом красовались усы, тщательно набриолиненные и аккуратно уложенные двумя симметричными завитушками, с подбородка сбегала тонкой змеей седая борода. Рукава балахона были настолько длинны, что, когда человек опускал руки, из-под края едва виднелись самые кончики пальцев, а тонкие запястья выныривали, только когда он поднимал руки и вытягивал их вперед.
Затем из-за ширмы появилась вторая фигура — тоже в плаще с капюшоном, в темном балахоне из грубой ткани, простом и ничем не украшенном, за исключением продолговатых золотых пуговиц. Фигура грациозно спустилась с помоста и двинулась сквозь гущу зрителей, ритмично раскачивая туда-сюда маленькую стеклянную бутылочку грушевидной формы на тонкой серебряной цепочке. Из узкого горлышка медлительной спиралью зазмеился ароматный кудрявый туман. Сердце у Пина бешено заколотилось, колени задрожали. Он узнал этот сладковатый запах.
— Добро пожаловать, — наконец произнес стоявший на помосте мужчина. — Меня зовут Бенедикт Пантагус. Я — Заклинатель Костей.
ГЛАВА 13
Из дневника Пина
Я сейчас сижу в таверне «Ловкий пальчик», в самом темном углу. У меня осталось еще несколько монет — хватит на кружку пива. Так что я присмотрел себе маленький кривой столик, за которым и сижу теперь, пытаюсь описать вечернее представление, на котором только что побывал. Ну и город — сплошные мошенники, один обман кругом! Я уже думал, что видел несколько дней назад самые странные вещи, какие могут здесь твориться. Мне и в голову не приходило, что сюрпризы на этом не кончатся. Но сегодня в «Ловком пальчике» творилось такое… Я снова столкнулся с людьми, которые опоили меня в тот раз в целла-морибунди и оставили лежать без чувств. Представляете, каково мне было, когда я догадался, кто стоит на сцене? Наверное, я должен был лопнуть от ярости, но ничего подобного не случилось, — наоборот, с каждым вдохом витающие в воздухе аромат наполняли меня спокойствием и благодушием, и я опять стал свидетелем, на сей раз вполне сознательным, самого необычайного зрелища. Вот что я видел.
Представившись, мистер Пантагус встал в изголовье гроба.
— Достопочтенные зрители! — сказал он. — Заклинателями Костей не становятся, ими только рождаются. Дар общения с мертвыми достался мне по наследству как последнему отпрыску древнего рода Заклинателей. Я получил его от отца, тот — от своего отца и так далее. И так продолжалось из века в век, с глубокой древности. Возможно, за прошедшие столетия мир изменился и наука шагнула вперед, но не сомневайтесь: в нашем мире по-прежнему осталось место для тех, кто умеет воскрешать мертвых.
При этих словах по комнате пробежал приглушенный ропот. Мистер Пантагус указал рукой на гроб:
— Итак, я обладаю необыкновенным даром. И мне было поручено хранить этот гроб, в котором лежит скелет некой мадам Селестины де Коста. Прошу вас не шуметь, пока я буду совершать ритуал, с помощью которого верну ее к жизни.
Юнона — а я догадался, что второй участник представления именно она, — погасила все свечи на стенах, оставив гореть только четыре толстые свечи из пчелиного воска, которые стояли по четырем углам сцены на высоких железных подставках. Мистер Пантагус снял с гроба крышку и положил ее рядом на пол. Затем, щелкнув какими-то специальными внутренними задвижками, он опустил боковые стенки гроба, так что они легли на поверхность стола, обнаружив ужасное содержимое.
В комнате воцарилась полная тишина. Зрители, все как один, подались вперед, стараясь получше рассмотреть, что в гробу, ибо любопытство пересилило страх. На столе, перед глазами потрясенной публики, лежали сухие бурые кости мадам де Коста.
Растерянный, охваченный самыми противоречивыми чувствами, разинув рот от изумления, я наблюдал, как Бенедикт Пантагус принялся совершать странные действия, знакомые мне до мельчайших подробностей, — точь-в-точь то же самое он делал недавно в целла-морибунди. Снова запахло корицей и миррой, анисом и полынью. С нарастающим нетерпением я ждал неизбежного.
Скелет слегка пошевелился.
Дрожь пробежала по голому, лишенному плоти костяку, кости застучали. Челюсть слегка отвисла, и ухмыляющийся оскал разразился протяжным стоном, как в самом страшном сне. Толпа ахнула и отпрянул от жуткого существа, явившегося из потустороннего мира. Где-то в толпе раздался пронзительный крик, и молодая женщина упала в обморок. Люди были настолько заворожены страшным зрелищем, что никто не пришел на помощь бедняжке: она так и осталась лежать на полу, постепенно приходя в чувство.
Мистер Пантагус утверждал, что скелет принадлежал даме, но оценить правдивость этого утверждения мог бы только знаток. Она стала медленно подниматься, словно судно на гребне волны, подалась немного вперед и наконец села, так что верхняя часть ее туловища приняла строго вертикальное положение. Чтобы удержать равновесие, она взялась руками за края гроба; длинные костяные пальцы со стуком коснулись деревянной поверхности. Затем она широко распахнула на удивление зубастую пасть — по-видимому, зевнула.
