Закипела сталь - [53]
— К нашим направились. К нашим…
Невдалеке по шляху, искореженному гусеницами вражеских танков, шли люди. Шли они изнуренные, мрачные, не разговаривая друг с другом. Это возвращались горожане из окрестных сел с небольшими, тощими узелками за плечами. Они тревожно всматривались в даль — нет ли впереди полицаев или гитлеровцев.
Когда солнце садилось, Пырин долго с тоской следил за раскаленным диском, медленно врезавшимся в землю. Макушка солнца постояла, постояла еще над горизонтом и исчезла, провожаемая тускнеющими лучами.
— Увижу ли его завтра? — вслух спросил Пырин и покачал головой. — Вряд ли. А может, и увижу. Как обернется…
Облака зарумянились по краям, местами запылали, как подожженные, и темно-сизая масса их, расчлененная теперь светящимися контурами, стала объемной. По небу разлилась та необычайная, тревожащая и манящая своими контрастами гамма красок, какую можно видеть только на закате.
Уже стемнело, когда Пырин поднялся и направился к городу. На Боковой улице подошел к третьему дому от угла и остановился.
И вдруг ему так захотелось уйти отсюда, снова встретиться с Сердюком, жить где угодно, в самых ужасных условиях, но только жить…
Пырин уже было двинулся назад — осторожно, на цыпочках… «А кто выполнит приказ о ликвидации агентуры? — подумал он. — Погибну? Но сколько людей спасу, уничтожив гадов!»
Чтобы не потерять вернувшейся решимости, он торопливо подошел к двери и постучал.
— Кто? — тотчас откликнулся человек.
Пырин продел палец в петлю шпагата.
— Здесь продается кровельное железо? — глухо спросил он и не узнал своего голоса.
Дверь мгновенно распахнулась, и Пырин шагнул в темную переднюю. Его взяли за руку, помогли переступить высокий порог. В комнате тоже было темно. «Что, если убьют раньше, чем дерну за шпагат?» — мелькнула мысль.
В лицо ударил яркий свет электрического фонаря.
— Сердюк? — спросил кто-то.
— Нет. Сердюк придет позже, — с деланным равнодушием ответил Пырин, щурясь от света.
— А ты кто?
— Его помощник.
Фонарь погас. Чиркнули спичкой, зажгли лампу, и Пырин увидел трех вооруженных пистолетами мужчин, стриженных под машинку.
Резко распахнулась дверь из другой комнаты, выскочили четверо в гестаповской форме.
«Ого, семеро! — обрадовался Пырин. — Ей-богу, за это стоит!..»
— Ручки на всякий случай поднимите! — произнес один из стриженых, хотя вид Пырина не возбудил в нем никаких опасений.
Пырин конвульсивно дернул шпагат, выронил банку. Как кошка, одним прыжком выскочил в сени и упал. Вслед раздался выстрел, и тотчас оглушительный взрыв сотряс весь дом. Пырин встал. Дверь из сеней на улицу была сорвана взрывом. Свежий воздух пахнул ему в лицо. «Ушел, ушел», — мелькнула хрупкая надежда, и он выскочил на улицу, не видя солдат, спешивших к нему из засады, не слыша топота их сапог и гула поднимавшихся с аэродрома самолетов. Кто-то огромный, как медведь, набросился на него сзади, свалил на землю и оглушил ударом.
Сердюк ожидал Пырина у каменоломни, прижавшись спиной к скалистому отвесу. Здесь была ночь, а в районе аэродрома — день. Гитлеровцы не пожалели ракет, чтобы осветить поле предполагаемого боя. Постепенно ракеты погасли, степь погрузилась во мрак. Пырина все не было. Предчувствие беды терзало Сердюка — неужели схвачен? Он представил себе худого, тщедушного Пырина в лапах гестаповских палачей и содрогнулся — хватит одного удара, чтобы выбить из него душу. Но это учтут, бить не будут, к нему применят более тонкие пытки. Они достаточно хитры, чтобы не оборвать единственную нить, за которую ухватились. В том, что Пырин не предаст, сомнений не было. Да и знал он немного, гораздо меньше остальных участников группы. Доверяя ему полностью, Сердюк все же не рассказывал больше того, что необходимо было рассказать, — этому научила служба на границе.
Вдали на снегу замаячила черная движущаяся точка и приковала внимание Сердюка. Медленно приближаясь, бесцельно брел лохматый пес. Зачуяв человека, он остановился, залаял, но не зло, а тоскливо, словно жаловался на свою судьбу, и, поджав хвост, метнулся в сторону.
Когда над землей появились первые проблески зари, Сердюк с тяжелым сердцем направился ко входу в подземное хозяйство.
10
Бешенство Гейзена не имело границ. Для проведения операции были стянуты пехотные войска, полевая жандармерия, приведена в готовность авиачасть. А вся добыча заключалась в нескольких горожанах, которые, боясь ночью войти в город, заночевали в степи, и только в одном подпольщике. Потери же были большие — четыре агента ОУН и четыре офицера гестапо, посланных на поимку Сердюка. Трое из них оказались убитыми, пятеро сильно изувеченными. Но это беспокоило Гейзена меньше, чем утрата собственного престижа в глазах подчиненных и в глазах начальства. Какой скандал устроит ему Гиммлер! Хорошо, если только понизит в должности…
Гейзен был поражен, когда к нему ввели Пырина. Он ожидал увидеть большого, сильного мужчину, похожего чем-то на Сердюка, а перед ним стоял худосочный, с впалой грудью, бледный человек с прищуренными близорукими глазами.
Гейзен предложил Пырину сесть, протянул сигарету, К его удивлению, партизан сигарету взял, но было видно, что он никогда не курил — держал ее неумело, не затягивался, а набрав в рот дыма, немедленно выпускал его.
В издание вошел широко известный роман Владимира Попова о рабочем классе в годы Великой Отечественной войны — «Сталь и шлак».Красочно и увлекательно писатель рассказывает о беспримерном подвиге советских металлургов, под бомбежками и обстрелами плавящих металл для победы, о мужестве подпольщиков, оставшихся на оккупированной территории и противодействующих врагу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Основная линия романа связана с решением технической проблемы: коллектив шинного завода борется за новую, прогрессивную технологию. Но производственная сторона конфликта — лишь основа развертывающихся событий. Повествование постепенно захватывает читателя острой и драматической борьбой убеждений, характеров, человеческих страстей, неожиданными ходами и поворотами.
Владимир Попов — автор широко известных романов о рабочем классе: «Сталь и шлак», «Закипела сталь», «Разорванный круг», «Обретешь в бою». В романе «И это называется будни» показаны трудовые будни, полные внутреннего драматизма и борьбы за новое не только в технике, но и в человеческих душах, освещены сложные нравственно-этические проблемы, взаимоотношения в производственном коллективе. Этот роман удостоен Первой премии конкурса ВЦСПС и Союза писателей СССР на лучшее произведение о современном рабочем классе.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.