Закипела сталь - [142]
— Хто куды, хлопцы, а я зализу в топку паровоза, шо блыз депа без тендеру стоить, — заявил Бескаравайный, давно облюбовавший эту точку. — Меня з цього доту ни кулей, ни гарматой не выженешь.
— Что ж, неплохо, но это для двух-трех человек. — Сердюк склонился над листом бумаги, на котором Теплова очень приблизительно набросала план завода. — Где ваш ковш, Валя?
Теплова ткнула карандашом в маленький кружочек возле прямоугольника с надписью «мартен».
— В крановых кабинах на литейном пролете можно будет засесть, — предложил Опанасенко. — Весь пролет как на ладони, ни к одной колонне и изнутри цеха не подступиться…
— Ну и перестреляют вас в кабинах, как граков в гнездах, — не дав ему договорить, вставил непререкаемо-авторитетным тоном Вавилов.
— Нет, с ихних автоматов не перестреляют, — возразил Опанасенко. — Ребята кабины изнутри кирпичом выложат и будут сидеть, как в блиндаже. К ним туда и не доберешься: лестница-то одна, ее всегда можно под огнем держать.
— А в шлаковиках? — подсказала Валя и сама порадовалась своей находчивости.
— Можно. Тоже хорошо. Стенка толстая, бойницу сделай — и чеши оттуда, — одобрил Опанасенко.
Сердюк передал Тепловой план, и она нанесла на нем несколько квадратиков, обозначавших печи.
— Уцелевшие шлаковики помните? — спросил Сердюк. Во взгляде его сквозило пытливое взимание.
Опанасенко назвал несколько: на пятой — правый газовый, на четвертой — левый воздушный, на третьей — все четыре.
— А в конторах, лабораториях тоже можно засесть, Андрей Васильевич? — поинтересовался Николай. У него воинственно горели глаза: наконец-то предвидится настоящее дело!
— В зданиях в последнюю очередь, в зависимости от того, сколько у нас будет людей.
— В кауперах засядем под самым куполом, — тихо, как бы размышляя, произнес молчавший до сих пор Лопухов. — Там люки есть на все стороны, как бойницы. Кожух железный, внутри кирпичная кладка — разве что с пушки пробьешь.
— Высоковато, — процедил Сердюк, вскинув голову кверху, будто измеряя это расстояние, — метров двадцать.
— Зато обстрел какой! Всесторонний!
— А про газопровод забыли? — оживился Вавилов, довольный тем, что и ему удается внести в общее дело свою лепту. — Они по всему заводу идут в разных направлениях и невысоко — метров десять от земли.
— А стрелять оттуда как? Через стенку? — спросил Опанасенко, но мгновенно смолк, увидев, что Сердюк заинтересовался предложением.
Валя чертила газопроводы. Они шли вдоль мартеновского цеха, вдоль доменного, пересекали заводскую территорию против входных ворот и расходились по всему заводу.
Сердюк взглянул на Петра Прасолова.
— Дрели достанешь?
— В механическом цехе есть штук пятнадцать.
— Надо изъять немедленно, и как только захватим завод, посадим в газопроводе ребят, пусть сверлят отверстия. Это идея. Весь завод под обстрелом держать можно, и трудно разобрать, откуда стреляют. Займется этим Гудович.
Сердюк снова склонился над планом.
— А вы знаете, товарищи, хорошо выходит! — восхищенно произнес он. — Главное, ребята передвигаться смогут. Где немцы будут скапливаться — туда и они. Только газопровода не жалеть, дырок побольше сделать. Наши придут — заварят.
Постепенно план разукрасился крестиками.
— Гранат бы, — размечтался Сашка. — С этого газопровода прямо гитлеровцам по башке.
— Рисковый ты парень, Саша. Ну и погиб бы сам от осколков. Газопровод не такой уж толстый, — осадил его Лопухов.
— И еще одно, — продолжал Сердюк. — Людей тоже спасти нужно от угона в Германию. Вон Опанасенко знает: в селах уже начали забирать поголовно всех мужчин. Людей придет порядочно… Затешется какой-нибудь провокатор, стукнет гитлеровцам — всех нас газом передушат.
— Народ надо в одном месте собирать и, как нас, — никуда. Вот и все, — решительно заявил Лопухов. — Попался шпион — сиди и не вылазь.
— А где ты найдешь такое место? — спросил Вавилов.
— Есть такое помещение, — зазвенел голос Вали. — Тоннель от доменного до мартена. Им никогда не пользовались, о нем никто не знает.
— Верно, есть, — смутился совсем забывший о тоннеле Вавилов. — Двести метров в длину, шесть в ширину. Да там полтыщи человек можно разместить! Но только как их провести? Под землей хода к нему нет.
Со скамьи встал Опанасенко, уверенно сказал:
— Нет — так будет, мил человек. У нас народ рабочий. Скажи — прокопаем тут же. Дренажик там есть, но поганенький, разве только собака пролезет. Мы по нему и пойдем копать. С направления не собьемся.
— Возьмитесь вы за это дело, Евстигнеич, — попросил Сердюк, — но только с жаром. В любую ночь могут начать прибывать люди.
— Я сразу понял, что работенка по мне. Что там наверху — ночь или день? Запутался в этих потемках…
Сердюк посмотрел на часы.
— Вечер.
— Вот и хорошо. Сейчас на-гора вылезем, в мартене инструмент заберем. Он там же, в шлаковике третьей печи? — спросил обер-мастер Сашку.
— Там же.
— Тогда я пошел землеустройством заниматься.
3
Ветер с востока все чаще и чаще приносил звуки канонады. С крыш высоких домов по ночам можно было видеть орудийные вспышки — яркими зарницами освещали они горизонт.
Разноязычная орда воинов «третьей империи» хлынула из города. Улицы опустели, даже полицаи попадались редко. Только солдаты гарнизона расхаживали по мостовой, и то лишь днем. Ночью они отсиживались в подворотнях домов, в пустых зданиях, боясь нападения партизан, но все равно то здесь, то там с наступлением утра жители обнаруживали трупы гитлеровцев.
В издание вошел широко известный роман Владимира Попова о рабочем классе в годы Великой Отечественной войны — «Сталь и шлак».Красочно и увлекательно писатель рассказывает о беспримерном подвиге советских металлургов, под бомбежками и обстрелами плавящих металл для победы, о мужестве подпольщиков, оставшихся на оккупированной территории и противодействующих врагу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Основная линия романа связана с решением технической проблемы: коллектив шинного завода борется за новую, прогрессивную технологию. Но производственная сторона конфликта — лишь основа развертывающихся событий. Повествование постепенно захватывает читателя острой и драматической борьбой убеждений, характеров, человеческих страстей, неожиданными ходами и поворотами.
Владимир Попов — автор широко известных романов о рабочем классе: «Сталь и шлак», «Закипела сталь», «Разорванный круг», «Обретешь в бою». В романе «И это называется будни» показаны трудовые будни, полные внутреннего драматизма и борьбы за новое не только в технике, но и в человеческих душах, освещены сложные нравственно-этические проблемы, взаимоотношения в производственном коллективе. Этот роман удостоен Первой премии конкурса ВЦСПС и Союза писателей СССР на лучшее произведение о современном рабочем классе.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.