Закатиглазка - [2]

— Ах! Как дивно хорош! — всплеснула руками Закатиглазка.

— Вот каждый раз как видимся, ты мне говоришь одно и то же — зевнул Король.

— Но, ведь, каждый раз Вы божественно красивы — аргументировала Закатиглазка — И какой чудесный камзол на Вас, он так стройнит Ваше Величиство!

— Между прочим это Hugo Boss — Король погладил ткань камзола своими широченными ладонями — Это, знаешь ли, качество! Не зря же они шили униформу для СА, СС и Гитлерюгенда!

— Где же Ваше величиство смогли достать такую редкость?

— У нас на рынке, в прошлом месяце, молдаване палатку открыли — Король, как настоящий модник, был явно доволен похвалой — Там и взял, у них брендовых вещей в великом изобилии имеется.

— Все набобы и магараджи Индии, во главе с Великим Моголом, по сравнению с Вами — кучка грязных оборванцев — у Принцессы, аж начали выкатываться глаза от восхищения.

— Довольно, довольно, и сам знаю — буркнул Король — Давайка, лучше, поговорим о деле — Вот как ты живёшь?

— Как? — Закатиглазка со всем возможным вниманием заглядывала супругу в рот, ей виделись в тёмных глубинах полости, прекрасные созвездия далёких галактик, а временами, она, даже, как ей казалось, могла там раглядеть туманность Конская голова, во всей её непревзойдённой красоте и космическом великолепии.

— Без стыда и совести — вот как! — Король попытался присесть на табуретик жены, но соотнеся ширину своего седалища и площадь поверхности табурета, отказался от этой мысли и продолжил — Неужели я мало раз наставлял тебя на путь истинный?

Вопрос был целиком обоснован, Его Величество, не смотря на крайнюю занятость, всё же регулярно посещал Принцессу, и, по три — четыре часа кряду, вёл с ней нравоучительные беседы, взывая к остаткам её благочестия, иногда с ним прибывал и епископ, или какой-либо иной член высокопоставленного духовенства, и они, уже, коллективно пытались вразумить заблудшую душу, но, увы, всё было безрезультатно.

— Да — да, без стыда и совести! — Король обильно разбавлял свою речь отборнейщей бранью, ибо он, как и пологалось, был первым человеком по этому делу во всём королевстве, и на сём зижделся весь придворный этикет, все королевские вельможи разговаривали исключительно матом — Одумайся, неужели тебе приятно такое призренное существование? Существование в бесконечной лжи и подлости!

Закатиглазка не сводила глаз с монарха и молчала.

— Мне стало доподлинно известно, что ты собираешь дождевую воду, которой, впоследствии, и питаешься! А согласно это мудрой государственной книге — Король сунул руку за голенище сапога и извлёк оттуда маленькую потрёпанную книжецу в мягком переплёте на которой большими буквами красовалась надпись «ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧИПОЛЛИНО» — все осадки на земле синьора принадлежат самому синьору, и всякий пользуюшийся вышеупомянутыми осадками, обязан уплатить их владельцу. На этой земле синьор — я! А, значит, и осадки мои! Уплатила ли ты мне хоть что-то? Молчишь? То-то же! Чуешь вину за собой. Но это, только, начало. А, вот, жилплощадь на которой ты размещаешся, когда ты в последний раз платила за аренду? Вот, и я не припомню. Далее, сколько ниток ты извела штопая королевское платье, сколько иголок сломала, ты, хоть, раз уплатила мне за них? Как ты можешь так жить?

Принцесса продолжала молчать, внимательнейшем образом изучая ход небесных светил во рту своего повелителя.

— Неужто тебе не знакомо раскаяние? Етить твою мать. — Король протянул к носу жены большущий, как хорошая баварская колбаска, указательный палец и начал им размахивать, словно дирижёрской палочкой — Опомнись! Разве я не ссылал тебя на Соловки в покаяние, душа твоя неблагодарная? Но я, по-милости своей безграничной, готов дать тебе последний шанс стать на путь исправления и сотрудничества. Верни, окаянная, верни мне утраченные, по твоему упущению, средства, в размере двухсот тысяч золотых, и не копейкой меньше!

— Но, ведь, я их бросила ради спасения жизни Вашего Величества — попыталась робко оправдаться Принцесса.

— Что! Мать — пермать! — прогремел Король — Как у тебя хватает дерзости на такую клевету! Это я тебя спас из заточения, облагодетельствовал, пригрел подле себя, а ты мне, теперь, как Шарик, фигвамы рисуешь! Запомни же, ежели не вернёшь мне деньги, прийдётся обойтись с тобой по всей строгости и справедливости, а ты прекрасно знаешь, что на справедливость я, ой как, гаразд. Более не будешь ты у меня проживать в пентхаусах, утопая в пороке и разврате. Нет. Отпралю я тебя в подвал, на веки вечные, оттуда ты, уже, до дождиков моих не доберёшься, и на солнышке не погреешься — и поделом тебе! Уяснила волю королевскую?

Принцесса кивнула.

— Приступай к выполнению немедленно! — Король топнул ногой — Сторож, уже, получил распоряжение выпустить тебя.

— Окажите мне одну милость на прощанье, Ваше Величество, — взмолилась Закатиглазка — разрешите Вас поцеловать.

— Что, опять? — устало выдохнул Король — Я же на свадьбе, уже, позволил тебе этот каприз, неужто тебе всё мало? Ладно, так уж и быть, целуй, но по-быстрому.

Принцесса обхватила ладонь Короля, украшенную семью перстнями, своими ручками и прижала к губам.