— Сколько времени я здесь нахожусь?
— Девятые сутки. Ты быстро идешь на поправку, хотя врачи пророчили тебе минимум три недели, думаю, еще пару суток и ты сможешь встать. А пока советую вам, комиссар, забыть о своих проблемах и отдыхать. Это укорит ваше выздоровление.
Я постарался улыбнуться. Конечно, забыть обо всем, мне хотелось этого больше всего, но как можно было добиться этого, если мысли сами лезли в голову и требовали ответа.
— Не уходите, мне нужно еще кое-что выяснить: моя жена… моя бывшая жена знает обо всем этом?
— Уверена, что да. И эта женщина — Дюпон, тоже. По остаткам номеров полиция сразу выяснила чья эта тачка, но Софи смогла объяснить, что в тот вечер отдала ее вам, и с тех пор они все вас ищут.
— Я могу с ними связаться?
— Вы думаете это хорошая идея? Вдруг их телефоны прослушивают и стоит лишь вам выйти с ними на контакт, как за вами сразу приедут.
— Да, действительно, надо с этим повременить.
Боль в области шеи вновь дала о себе знать. Обезболивающее не было способно угомонить ее и я попросил еще.
— Нет, этого будет достаточно, вы еще слишком слабы, чтобы вот так пичкать вас таблетками. Если боль будет усиливаться… придется потерпеть. Вы же мужчина.
После этих слов, улыбаясь, она удалилась из комнаты и закрыла за собой дверь. Я остался один. Опять. Несмотря на то, что очень многое сказанное здесь было для меня неприятным и непривычным, в одном она была права: мне нужен был отдых. Полумертвый я был ни на что не способен, а сделать нужно было очень многое. Чего только стоит визит к этому негодяю Пикару, чью шкуру я спас и вытащил из тюрьмы. Но он был лишь частью большой головоломки, которую мне предстояло решить, ведь над всем этим стоял мой бывший знакомый Синьен. Не знаю, чем он был занят сейчас, но мой визит в скором будущем будет для него сюрпризом. По крайней мере я сделаю все, чтобы так произошло. И когда я доберусь до этого подонка, мало ему вряд ли покажется.
Прошло еще около часа, прежде чем изнеможенный разум, возбуждаемый мыслями о будущей мести, смог успокоиться и отключиться. Мне было приятно это чувство: впервые я засыпал и меня не тревожили посторонние мысли, все, буквально все было подчинено только одному: скорейшему выздоровлению и возвращению к своим прямым обязанностям. И на этот раз, когда я встану на ноги не будет богатых и бедных, властьимущих и простаков, закон будет для всех один. Я докажу это! Закон будет торжествовать, даже если мне придется пойти на нарушение этого самого закона.
* * *
Три дня спустя.
Было поздно. Начинало темнеть. Холодный ветер полупустого пригорода обдувал со всех сторон. Кружа и пронизывая до костей, он метался из одного конца улицы в другой, поднимая вверх разбросанные вокруг куски газет и прочего мусора. Район был не завидный, и хоть за все время службы мне приходилось видать и не такое, один вид этого полуразложившегося места приводил меня в уныние. Здесь все было иначе: люди, машины, даже воздух был иным, он веял какой-то враждебностью и неприязнью по отношению к чужакам и посторонним, волею судьбы занесенным в эти края.
Ветер опять пронесся рядом со мной и от его ледяного дыхания мне пришлось сжаться. Шея все также не давала забыть о себе, редкие, но уже не такие острые покалывания, все еще проявлялись у самого затылка. Это беспокоило меня. Вскоре появилась Анна, она вышла из подъезда в легком белом пальто, абсолютно не обращая внимания на погоду и, пронизывающий до костей, ветер. Она все так же была прекрасна — эта естественная красота не нуждалась в косметике и была способна подкупить кого угодно.
— Моя машина за углом, — сказала она, не останавливаясь и не сбавляя шаг.
Мы прошли еще несколько метров, прежде чем оказались возле ее автомобиля. Усмехнувшись и слегка прижмурив глаза, Анна открыла дверь и села за водительское сидение. Я сел рядом с ней и стал наблюдать. Она вела себя так, будто ездила на машине всю свою жизнь. Руки железной хваткой вцепились в рулевое колесо и стали вращать его с огромной скоростью. Она играючи объезжала припаркованные машины, делая это так, что машина буквально танцевала на дороге. Я был готов поверить во все что угодно, но только не в то, что это делает женщина. Никогда мне еще не приходилось видеть подобного зрелища, что бы вот так вот мастерски управляться с автомобилем, да и еще в таких узких улочках, где и двум велосипедистам трудно разъехаться. А она все улыбалась.
— Ну теперь то вы мне верите, комиссар?
— Где вы научились этому? — разинув глаза от удивления я старался вытянуть из нее ответ.
— Мне всегда нравились машины — это от отца мне по наследству передалось. Он с двадцати трех лет был за рулем и… умер там же. Смешно только то, что мой брат терпеть не может водить автомобиль и всегда уговаривал меня подвезти меня. Вы так и не сказали, куда мы едем.
— Отвези меня по этому адресу.
Я отдал ей лист блокнота, на котором был написан адрес. Это был дом Бюжо, больше мне податься было некуда, если и был человек на которого я мог положиться в данный момент, то лучшей кандидатуры было просто не сыскать. В такое время он всегда был у себя и мне было о чем его спросить.