Закат империи - [72]

Приставив его к левой груди Ректы, он круговым движением ловко надрезал кожу и, помогая себе ножом, отделил сосок. Кровь струёй полилась в горшок. Затем он направился к очагу. Поставив горшок на закопчённый бронзовый треножник, сириец подложил дров в очаг, сел прямо на землю, поджав под себя ноги, и принялся ждать, когда закипит его адское варево. Время от времени Кирпа охватывало такое нетерпение, что он начинал что-то уныло бормотать, монотонно раскачиваясь перед очагом и не сводя глаз с горшка.

Какой-то шорох заставил его вскинуть голову. Окровавленная полуобнажённая Ректа проворно вскочила с ложа и, сверкая безумным взором, с воем бросилась к двери. Кирп встрепенулся, встал на ноги и попытался её удержать, но она с неожиданной, звериной силой оттолкнула его так, что он, чудом извернувшись при падении, едва не рухнул прямо в огонь. Женщина поспешно откинула засов и выбежала наружу, оставив дверь распахнутой настежь, а Кирп замешкался, снимая горшок с треножника и подбирая с пола свой нож.

Выбежав следом, он на мгновение остановился, ослеплённый ночной темнотой, затем посмотрел по сторонам и тут же сорвался с места, помчавшись вслед за женщиной, бежавшей по дороге, ярко освещённой луной. Ректа обезумела и вместо того, чтобы добежать до ближайшего дома или разбудить жителей, она неслась по той самой просёлочной дороге, которая привела их сюда и по обеим сторонам которой находилось испугавшее её кладбище. Поэтому Кирп зловеще скалился, уверенный в том, что непременно её догонит.

Обернувшись назад, она заметила его, когда он уже был совсем рядом, заметила и попыталась закричать. Но, ослабев от быстрого бега и потери крови, Ректа сумела издать лишь какой-то жалобный тонкий вой, сменившийся судорожными всхлипами. Этот крик настолько её обессилил, что, пробежав ещё несколько метров, она вдруг споткнулась и упала прямо посреди дороги.

Через мгновение он бросился на неё и вонзил свой страшный нож в её судорожно дергающееся горло.

В этот момент невдалеке раздался стук копыт и чьи-то голоса. Кирп вскинул голову, заметил впереди группу всадников и метнулся было в сторону от дороги, но споткнулся о труп Ректы и тяжело рухнул на землю.

— Взять его! — повелительным тоном приказал первый из всадников, и двое других, мгновенно спешившись, подхватили под руки дрожащего окровавленного сирийца, одним рывком подняли его и поставили на ноги. Ещё один всадник подбежал к Ректе.

— Ты убил эту женщину? — полувопросительным-полуутвердительным тоном спросил начальник отряда, и Кирп по его произношению, да и по виду державших его стражников понял, что перед ним готы.

— Это... это моя рабыня... — хриплым голосом пробормотал он, дрожа всем телом. — Она ограбила меня и хотела убежать...

— Эге! — пробормотал старший гот. — Мне кажется, что этот каркающий голос я уже где-то слышал... Разверните-ка его лицом к луне.

Он подъехал поближе и, наклонившись в седле, всмотрелся в сирийца. Кирп увидел его густые чёрные брови и огромный шрам, пересекавший нос и левую щёку. Он дёрнулся и попытался было упасть на колени, узнав Декората — доверенное лицо Тригвиллы. В своё время он видел его в домах Киприана и Кассиодора, когда тот приходил с поручениями от своего хозяина.

— У неё отрезана левая грудь и перерезано горло! — закричал тот из всадников, который осматривал Ректу.

— Ничего удивительного, — усмехнулся Декорат, — ведь это же наш славный Кирп, который известен своими колдовскими делами. Напрасно ты удрал из дома королевского референдария, даже не попрощавшись! Мы ищем тебя целый день, а ты, оказывается, развлекаешься тем, что кромсаешь ножом свою подружку! Захотелось напиться свежей крови?

— Пощади! — отчаянно захрипел Кирп, испуганный этим невозмутимо-зловещим тоном. — Я ещё очень пригожусь благородному Тригвилле, почтенному Киприану и достославному Кассиодору! Я многое могу рассказать о магистре оффиций!

— Теперь уже в этом нет необходимости, — небрежно ответил Декорат. — Сегодня днём твой бывший хозяин был арестован, так что твои новые предательства и ломаного гроша не стоят. Эй, Аригерн, Тривал и Тулучин, свяжите-ка этого пса да выройте могилу для несчастной женщины!

— Не надо! — завопил Кирп, мгновенно поняв намерения Декората. — Пощади меня, и я одарю тебя эликсиром бессмертия!

— Предпочитаю доброе старое вино, — со смехом отозвался гот, — а бессмертием нас одарит Иисус, а не такой поганый пёс, как ты.

Извивающегося и умоляющего Кирпа связали и сволокли с дороги, бросив в придорожную канаву. Потом готы вынули свои длинные и широкие мечи, быстро выбрали место между двумя старинными надгробиями и принялись за дело. Кирп ухитрился приподняться с земли, повернулся лицом к луне и вдруг страшно, по-волчьи завыл и выл до тех пор, пока один из готов не оглушил его, ударив по голове ножнами.

На этот раз их свидание затянулось до глубокой ночи. Корнелий, сполна насладившись своей победой и вдоволь потешив мужское тщеславие, теперь уже испытывал совсем иные чувства. Сам того не ожидая, он сумел пробудить в Амалаберге такую страсть, нежность и ревность, что теперь не просто наслаждался их бурными проявлениями, не только снисходительно позволял себя любить и удовлетворять свои порочные прихоти, но и начинал ощущать привязанность к этой странной и страстной девушке. Она была с ним искренна и покорна, и это тем более ему льстило, ведь с другими — он знал это наверняка — она продолжала вести себя всё так же презрительно и надменно.