Закат человечества - [122]

Ленинское отношение к интеллигенции звучит так: «…интеллигенция — это не мозг нации, а говно»[472]. В результате гегемон у нас получал в несколько раз больше, чем ученый. Не было стимула учиться, все равно рабочий получал больше, чем тот, кто 5-6 лет учился в институте, корпел над учебниками и перебивался от стипендии к стипендии. Рабочий мог пить на работе, и выгнать его было практически невозможно.

Характерная сцена из известного советского многосерийного фильма «Противостояние»[473]. Выпускник школы приходит пьяный к своей бывшей учительнице и говорит, что он гегемон и получает в два раза больше, чем она. Обсуждая эту ситуацию, два следователя (один из них — муж учительницы) констатируют, что выгнать рабочего нельзя, даже если он и пьет, т. к. мастера и директора «затаскают по инстанциям». Все это интеллигенция видела, что в конечном счете привело к массовому, часто неосознанному скептицизму по отношению ксуществующему строю.

Более того, если при Сталине, несмотря на пропаганду, руководство трезво оценивало ситуацию и научные сотрудники получали больше, чем работники других отраслей, то к 70-м годам тезис о гегемонии пролетариата руководство страны стало понимать буквально (см. рис. 10)[474].

В советское время существовал анекдот. Во время обхода в сумасшедшем доме больной все время твердит: «Я мясник, я мясник». Молодой врач спрашивает зав. отделением: «Он действительно бывший мясник?». «Нет, — отвечает тот. — У него мания величия. Это обыкновенный кандидат наук».

Конечно, не надо думать, что советская интеллигенция была забита и несчастна, ее положение в обществе было значительно лучше, чем сейчас. Тот же Ленин, обронивший сгоряча обидную для интеллигенции фразу, предупредил слишком рьяных борцов с интеллигенцией, чтобы они «не озорничали вокруг нашей интеллигенции». Во времена Сталина интеллигенции давали квартиры в лучших домах – сталинских высотках. Не бедствовала интеллигенция и во времена Брежнева. Тем не менее рудименты коммунистической доктрины: «диктатура пролетариата», «рабочий класс — гегемон» — постоянно давали о себе знать. Особенно наглядно это выражалось в ставках зарплат, когда маляр в вузе получал столько же, сколько заведующий кафедрой.

Но еще более вопиющая несправедливость была при приеме в КПСС. Для чего служит партийное сито? Для рекрутации лучших управленцев! А кто у коммунистов считался лучшим? Рабочий класс! Рабочих принимали в партию очень легко, а интеллигенции вступить было очень трудно. Существовали квоты: для того чтобы в ряды партии вступил один интеллигент, необходимо было принять трех рабочих[475].

Надо с уважением относиться и к кухаркам, и к кухаркиным детям, и к их труду, но кухарка[476] не способна управлять страной. Достойны презрения и интеллигенты, которые смотрят сверху вниз на простых работяг, но это не значит, что кухарки и маляры должны управлять государством. Они должны иметь постоянное место работы, достойную зарплату, возможность бесплатного лечения и образования, но участвовать в управлении страной для них только лишняя обуза.

Если вдуматься, как может рабочий управлять государством? Для управления ему необходимо получить образование, но в этом случае он уже теряет статус рабочего и переходит в слой интеллигенции, т. е. как ни крути, а рабочий управлять государством не может.

В оправдание марксистской доктрины можно сказать, что сегодня легко рассуждать о том, что пролетариат — уменьшающийся класс общества. Во времена Маркса численность пролетариата быстро росла, и он становился самым большим классом. Но те времена давно прошли, а измениться марксизму мешал его догматизм.

Догматизм

Часто можно услышать, что Маркс, Энгельс и Ленин были против догматизма. Во всем виноват Сталин. Это неверно. Все произведения Ленина просто захлебываются от злобы ко всем, кто хоть мало-мальски не разделяет не то что бы азы марксизма, а выражает робкое сомнение в деталях. Вечная борьба с левыми, правыми уклонами — не изобретение Сталина.

Марксизм пытается все стороны бытия выстроить в одну схему. Как писал Н. А. Бердяев,

«Маркс многое открыл в окружающем его капиталистическом обществе и многое сказал о нем верно, но он придал сказанному универсальный характер, и в этом состояла его ошибка».

Можно прочитать доклады Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева — все одно и то же: загнивание капитализма, успехи социализма, рост рабочего движения в странах капитала. Можно было бы вообще один хороший доклад написать в 1930-х годах и читать его все оставшиеся 60 лет один раз в год!

Мир меняется, а ущербная коммунистическая идея не способна к развитию. Мы 70 лет оперировали тезисами более чем вековой давности. У нас не было серьезных разработок ни в вопросах государственного строительства, ни в геополитике, ни в экономике, ни в психологии, ни в других областях. Сейчас в это трудно поверить, но один из самых низких конкурсов был в экономические вузы.

На Западе возникла советология, во всех тонкостях изучавшая наше общество, а мы все изучали в узких рамках марксизма-ленинизма. В результате мы пришли к тому, что Ю. Андропов заявил: