Закат Америки. Уже скоро - [30]

Миршеймер критикует Фукуяму и тех, «кто думает, что вооруженные конфликты между европейскими государствами уже не стоят на повестке дня».[60] По его мнению, нет достаточных исторических сви-детельств в пользу того, что демократии не будут воевать друг с другом. При этом он опровергает теоретические выкладки о наличии связи между представительской формой правления и мирным поведением: «Народные массы, будь то в условиях демократии или без оной, могут быть охвачены националистической или религиозной страстью, порождающей агрессию, цена которой им в значительной степени безразлична».[61]

Миршеймер также отвергает мнение о том, что Европейский Союз сохранит согласие между главными европейскими национальными государствами и обеспечит жизнеспособность интеграции, ставшей возможной благодаря советской угрозе, а также умиротворяющему влиянию Америки в Западной Европе. «Без советской угрозы и американского сторожа западноевропейские государства будут делать то, что делали веками до начала „холодной войны“, — то есть испытывать постоянные подозрения в отношении друг друга».[62] Вместо того чтобы объединяться в ответ на убывающий интерес Америки к Европе, Европейский Союз разделится, а «Германия, Франция, Великобритания и, возможно, Италия обретут статус главных сил».[63]

Отвечая противникам столь мрачной картины будущего, Миршеймер утверждает, что Соединенным Штатам следует и далее поддерживать конфронтацию времен «холодной войны» (возможно, менее интенсивную, чем ранее) как средство «усугубления» биполярности. Сознавая, что подобная рекомендация, возможно, убедит не всех политиков, он оправдывает контролируемое распространение ядерного оружия интересами стабилизации мультиполярности, поскольку этот оружие увеличивает страх перед агрессией. «Распространение ядерного арсенала будет идеальным средством для сдерживания Германии, — полагает Миршеймер, — потому что Германия, без сомнения, не будет чувствовать себя в безопасности, не имея ядерного оружия, а если она почувствует себя в опасности, то начнет наращивать обычные вооружения, что приведет к нарушению баланса сил, прежде всего в Европе».[64] При этом, поскольку сдержать распространение ядерного оружия невозможно, Соединенным Штатам и другим ядерным державам следует оказывать техническое содействие странам, стремящимся развивать надежность ядерных мощностей. Миршеймер также утверждает, что Соединенным Штатам и Британии следует поддерживать обычные вооружения в состоянии готовности к вторжению на европейский континент, если потребуется «быстро и эффективно остановить любого агрессора».[65]

Хотя Самюэль Хантингтон не предсказывает возобновления соперничества между традиционными национальными государствами, он разделяет пессимизм Миршеймера по поводу будущего. Как и Фукуяма, Хантингтон — приверженец либеральной демократии американского типа и полагает, что последняя таковой и останется. При этом он солидарен с Фукуямой в оценке привлекательности западных ценностей и политики для других наций. Однако, не считая привлекательность либеральной демократии универсальной, Хантингтон убежден в том, что незападные культуры будут искать собственные пути и вряд ли поддержат американские представления об устройстве мира и усилия на их осуществление. Вместо того чтобы вместе стремиться к либеральной демократии и расширять зону демократического мира, эти государства будут объединяться против Запада. Культурные разделительные линии перерастут в геополитические разделительные линии. Нас ожидает не «конец истории», а «столкновение цивилизаций».

Цивилизация, согласно Хантингтону, представляет собой «высшую культурную общность людей и широчайший уровень культурной идентичности» феномен цивилизации «отличает человечество от других биологических видов».[66] И цивилизация, и культура как общественные явления охватывают все стороны человеческого бытия. Индивиды, представляющие конкретную цивилизацию, имеют общие ценности, нормы и образ мыслей. Несмотря на под верженность ходу времени, цивилизации обладают удивительной жизнеспособностью и являются «самыми протяженными во времени человеческими сообществами».[67] Сегодня все люди мира относятся к одному из восьми главных культурных сообществ: западному, конфуцианскому, японскому, мусульманскому, индуистскому, православному, латиноамериканскому и африканскому. Хантингтон предупреждает: «Самые ожесточенные конфликты грядущего будут происходить вдоль культурных разграничительных линий, отделяющих одну цивилизацию от другой».[68]

Хантингтон утверждает, что цивилизации приобретают возрастающую геополитическую важность по двум причинам. Во-первых, идеологические разногласия времен «холодной войны» практически исчезли, обнажив более глубокие культурные различия, прежде оттесненные на задний план разделением мира на два соперничающих блока. «Бархатный занавес культуры», по словам Хантингтона, заменяет «железный занавес идеологии».[69] Так как идеологические рамки «холодной войны» остались в прошлом, государства и народы руководствуются ныне ценностями и образом мыслей, принятыми в их собственных культурах. И эти культурные особенности имеют большое разнообразие. Ценности, которые лелеет Запад, — свобода, индивидуализм, конституционная защищенность, гражданские права — не прорастают на почве большинства других цивилизаций. Представители разных культур фундаментально различны в своем мировоззрении.