Закари Ин и Император-Дракон - [19]

– Зак! Проснись!

Он распахнул глаза. Над ним, тряся его за плечо, нависал Саймон.

– Давай, мы приземляемся, – его голос звучал как будто под водой. – Нам надо пристегнуть ремни.

Зак зажал нос и продул свои барабанные перепонки. Двигатели самолетов завыли на полную громкость. Он был весь в холодном поту.

– Тебе приснился кошмар? – Саймон посмотрел на мокрые волосы Зака.

– М-м-м… – Краснощекий, он отстранился от Саймона, который стоял слишком близко, и вытер лоб рукой. Должно быть, ему и правда приснился кошмар, но, когда он пытался вспомнить, о чем там было, в его голове становилось пусто. – Я не помню.

– Ой. Если реально приснился, лучше скажи правду. Цинь Шихуан должен был предоставить тебе защиту от Желтого императора, чтобы он не смог повлиять на тебя, пока ты спишь, но кто его знает. Китайские духи постоянно общаются с людьми через сны. Это называется томэн[5].

– Томэн, – тихо повторил Зак, выговаривая незнакомые слоги. На языке, который должен был быть ему родным, но таковым не стал. Его мама никогда не говорила с ним на китайском, потому что не хотела, чтобы у него появился акцент на английском. И он не учил его сам, потому что никогда не хотел.

Скоро он должен был приземлиться в стране, которая во всех смыслах была ему чужой. В стране, ни языка, ни обычаев которой он не понимал. В стране, которая убила его папу и заставила их с мамой бежать на другой континент.

Все время после того, как они с Саймоном пристегнули ремни, усевшись на огромных кожаных сиденьях, расположенных по обе стороны от кроватей, Зак провел с закрытыми глазами. Страх умереть, как отец, пронзал его словно шипы, но мысль о демоне, разрывающем дух его мамы на части, была намного хуже.

Ради нее. Он выдержит это ради нее.

В тот момент, когда Зак шагнул из самолета в похожий на туннель телетрап, жара заполнила каждый сантиметр его тела. Он резко вдохнул. Проведя последние три года в Мэне, он совершенно отвык от такой жаркой погоды. Уже после короткой прогулки по телетрапу пот промочил его футболку и штаны практически насквозь.

К счастью, в здании аэропорта были кондиционеры. Блестящие полы отражали сотни лампочек на потолке. Где-то над его головой умиротворяющий женский голос произносил объявления на нескольких языках. Поскольку они с Саймоном были несовершеннолетними и летели без сопровождения, сотрудники службы безопасности помогли им получить багаж, а затем провели их через китайскую таможню. Зак понятия не имел, как решался вопрос с его визой, но решил, что лучше не вызывать подозрений и ничего не спрашивать. Он молился, чтобы никто не узнал, что он сын казненного диссидента. Когда они уехали в Америку, его мама официально изменила его имя с Ин Цзыян на Закари Ин – может быть, этого было достаточно? Он чувствовал себя так, будто у него есть тайная личность, но это казалось ему чем-то ужасным и не имело ничего общего с суперспособностями, которые он едва мог использовать.

Пока взрослые разбирались с документами, Зак не мог перестать глазеть по сторонам. Последний раз он видел так много людей в одном месте в прошлый Новый год в Нью-Йорке, когда они с мамой пошли посмотреть, как опускается шар на Таймс-сквер (что в итоге оказалось сплошным разочарованием, и они ужасно замерзли). Зак гораздо лучше запомнил, как, добравшись до дома по грязи и снегу, они с мамой, смеясь над собой, пили горячее какао и отогревались под одним одеялом. Толпы путешественников громко переговаривались и тащили гигантские тюки своего багажа – настолько огромные, что казалось, будто разрешенные объемы багажа не имеют для них никакого значения.

Большинство людей были похожи на него. Впервые за три года никто не оглядывался на него и не следил за каждым его шагом. Он чувствовал себя таким… обычным.

И все же это была иллюзия. Он не понимал их языка. Не знал истории и легенд, известных им. Он был самозванцем. Мошенником.

«Сын террориста», – Зак представил шипение офицеров полиции аэропорта перед тем, как они потащат его в один из «лагерей перевоспитания», слухи о которых, как утверждает правительство Китая, являются не чем иным, как западной пропагандой.

Но он не был в безопасности и в Америке. В прошлом году Зак опробовал веб-сайт «Спроси у меня что-нибудь». Первый анонимный вопрос, который он получил, был: «Каково быть сыном террориста?».

Он на несколько минут застыл на стуле, думая, что китайское правительство добралось до него, прежде чем он осознал, что, должно быть, ему писал кто-то, заметивший, как мама подвозила его в школу, и под террористом этот кто-то имел в виду ее.

– Ты в порядке? – внезапно спросил Саймон, когда они стояли у мраморной стойки работницы таможни.

– Я… – Зак дышал прерывисто. Ему не хватало воздуха, чтобы ответить.

– Эй, все будет супер. – Саймон улыбнулся. – Ты дома.

«Так ли это?» – Сердце Зака затрепетало. Сможет ли он когда-нибудь найти место, которое назовет домом, если так отличается от типичного американца, типичного китайца и даже типичного мусульманина?

Когда работница таможни наконец вернула им паспорта, она что-то сказала на китайском, буравя их мрачным взглядом.