Захват Московии - [156]

Слуга начал с того, что взял во дворе у одного стрельца в залог за пропитые, но не выплаченные им деньги кафтан. А стрелец этот убежал. Тогда схватили моего слугу и, связанного, приволокли на суд. Слугу спросили — чей он? Тот отвечал: «Андрея Володимировича». Немедленно вызвали на суд и меня. И стрелецкий голова, обратившись к боярам, сказал: «На этом дворе убит стрелец. Великий князь не хочет терять своего: у стрельца было золота и денег на 60 рублей. Прикажите ему возвратить эти деньги». Решение было быстро произнесено, тем более что на суде был предъявлен и кафтан! Я должен был заплатить. Остальные стрельцы радовались этому и немедля хотели взять меня на правеж и бить меня палками по ногам. Но бояре сказали: «Не бейте! Оставьте его, пока он не принесет денег». Когда же я положил деньги на стол, стрелецкий голова заявил, что он ошибся, обвинив меня в такой незначительной сумме. «Я должен был искать целую тысячу», — сказал он.

После того мой слуга был отпущен и отдан мне. Бояре сказали: «Возьми своего слугу и делай с ним что хочешь». Так я, как только пришел к себе на двор, приказал подвесить его в кладовой за руки. Он же взмолился: «Государь! Отпусти меня! Я добуду тебе твои деньги». — «Ну хорошо!» — отвечал я. Тогда он взял рубаху и завернул в нее один из моих золоченых кубков. Затем пошел к одному человеку, торговавшему солодом: говорили, что моя служанка приносила к нему на хранение часть украденных у меня денег. Слуга, придя к нему в дом, попросил хозяйку взять на хранение его рубаху, а сам внимательно следил, куда она ее положит. Затем я схватил моего слугу и повел на суд и просил бояр дать мне целовальников, будто бы я хорошо знаю, где находились деньги, украденные у меня моим слугой.

Когда мы подошли к дому, где была рубаха с золоченым кубком, туда же привели и моего слугу, раздетого донага, и водили его по всем углам. Хозяйка быстро сообразила, в чем дело, кричала и плакала. Как только в присутствии целовальников слуга нашел рубаху, ее тотчас же опечатали, этим дело было уже выиграно. Хозяйку схватили и повели на Судный двор. Мне было стыдно, что я поклепал напрасно эту женщину: в земщине она была моей ближайшей соседкой; ее первый муж был иконописец.

«Бояре! — сказал я. — Теперь уже поздно начинать дело». И бояре приказали держать эту женщину в тюрьме, чтобы поставить ее на суд, когда я предъявлю ей обвинение. Тогда судьей был Дмитрий Пивов. Он был расположен ко мне и охотно попускал тому, что я добываю обратно свои деньги: он хорошо знал, что стрелецкий голова оговорил меня напрасно и неправдой получил от меня деньги. Теперь в моей власти было также отобрать деньги от другого, но я этого не сделал и попросил Пивова отпустить эту женщину (что он и сделал за мелкую мзду), а ей наказал собрать 50 рублей и дать мне, что она вскоре и сделала.

Еще раньше, во время опричнины, торговый человек турецкого султана Чилибей должен был покинуть Москву немедленно. И великий князь приказал, чтобы все его должники заплатили ему свои долги. Тогда Алексей Басманов просил одолжить ему 50 рублей. Когда я выплачивал ему эти деньги, он принес с собой золотые цепи и хотел оставить их мне в залог. Но я от них отказался. Узнав об этом, сын его Федор — тот самый, с которым развратничал великий князь и в годы опричнины был первым воеводой против крымского царя, — обратился ко мне по-дружески: «В каком уезде твое поместье?» — «В Старицком, боярин», — ответил я. «Этот уезд, — ответил он, — отдан теперь мне; не бери с собой никакого продовольствия; ты будешь есть за моим столом, а твои слуги вместе с моими». Я поблагодарил его, а он продолжал: «Если ты не хочешь отправляться — я в том волен и, как ты сам знаешь, могу тебя хорошо защитить». Я радостно благодарил его и ушел в веселом настроении. Некоторые из наших насмехались надо мной.

Когда этот боярин Федор Басманов вернулся домой, великий князь сосватал ему невесту; на свадьбу был приглашен и я. Великий князь на этой свадьбе был очень весел. И боярин сказал мне: «Говори, чего ты хочешь: все будет исполнено, так как великий князь весел. Я расскажу ему, какое преданное сердце бьется в твоей груди!» Я поблагодарил его и сказал: «Сейчас, слава богу, я ни в чем не нуждаюсь, но я прошу тебя сохранить твое расположение ко мне». Он обернулся назад и приказал вернуть мне взятые в долг деньги. Деньги были отсчитаны в мешок, а мешок запечатан.

Один боярин по имени Федор Санин — он побывал во многих чужих странах — видел это и совсем по-дружески упросил меня поехать вместе с ним. Когда мы пришли к нему на двор, мне были оказаны все обычные почести. Он пошел со мною в кладовую, где увидел я много денег и добра. «Ты женат?» — спросил он меня. «Нет», — отвечал я. «Присылай, — сказал он, — посмотреть моих дочерей, и, коли ты решишь, я отдам тебе ту, которую ты пожелаешь. А вместе с ней добра и денег, сколько тебе будет угодно». Я поблагодарил его: «И денег, и добра у меня довольно, — ответил я ему, из-за них я не хочу жениться».

Во время чумы, когда были заняты заставами все проселки и большие дороги, в моей деревне умер один из моих крестьян вместе с женой и детьми и со всеми домашними, за исключением маленькой девочки. Мои приказчики в присутствии понятых поместья переписали все добро; оно охранялось стражей. Но вот приходит один крестьянин по имени Митя Лыкошин и заявляет, что умершая женщина была его милой, его любовницей.