Загубленная жизнь Евы Браун - [47]

Действительно ли это было самоубийство? Убил ее дядя или же разрушенная жизнь Гели окончилась добровольным актом отречения? Факты до сих пор противоречивы и неубедительны, и в особенности потому, что баварское Министерство юстиции отказалось проводить вскрытие. Таким образом исключалось официальное вскрытие тела судмедэкспертами, которое могло бы подавить слухи, роящиеся, словно мухи вокруг трупа. Тело Гели спешно увезли в Вену для погребения: она и правда попала туда «очень скоро», только не тем путем, каким собиралась. Вокруг происшествия разразился крупный скандал, газеты неистовствовали, особенно социалистическая Münchener Post и желтая пресса, — так что Гитлеру пришлось даже опубликовать заявление, в котором он отрицал свою причастность к смерти Гели. Эти новости, несомненно, должны были достигнуть ушей моей матери в Гамбурге. Двадцатилетняя Дита обожала сплетни и живо интересовалась скелетами в шкафах знаменитостей, так что наверняка гадала о том, что на самом деле скрывается за опровержениями. Возможно ли, что фюрер убил собственную племянницу?

В последующие дни и недели Гитлер казался совершенно опустошенным. Генрих Гофман, видевший его на следующий день, сказал: «Он выглядел сломленным». И даже Путци Ганфштенгль, презиравший Гели, признавал, что Гитлер «подавлен скорбью». Герберт Дёринг, позже занявший место управляющего в Бергхофе, вспоминал рассказ Анны Винтер: «Гитлер буквально обезумел. Он по-настоящему собирался умереть, совершить самоубийство. Он заперся в Хаус Вахенфельде, в комнате Гели, отказывался от еды, хотел убить себя: у него на столе лежал заряженный пистолет. <…> Моя жена, — продолжал Дёринг, — пыталась заставить его поесть, приносила легкую пищу, и спустя восемь дней он убрал пистолет и пощадил свою жизнь». Фюрер погрузился в пучину скорби, от которой его уже через несколько дней оторвали. Гигантская политическая махина двигалась вперед, и он стоял у руля. Однако нанесенный историей Гели удар, чувство беспомощности и всеобъемлющей страстной любви, открыли для него мир эмоций, в которые он не рискнул бы окунуться еще раз. В тот год его рождественские открытки обрамляла траурная кайма. Он сказал Винифред Вагнер: «Это было такое печальное время. Мне придется смириться с бездонным одиночеством».

Глава 9 Умирая от любви к Гитлеру

На момент смерти Гели в сентябре 1931 года Еве было почти двадцать. Всеобщая любимица, полная энергии, она погружалась в беспросветное уныние. Ее возмущало, что родители обращаются с ней как с подростком. Она зарабатывала себе на жизнь и достигла возраста, когда, вместо того чтобы возвращаться каждый вечер домой к ужину, можно было повеселиться с друзьями в кафе, ночных клубах или кинотеатрах. Хотя если она загуливалась допоздна, то ночевать ей приходилось у Герты Остермайр (к счастью, родители Герты были богаты и имели большой дом), а то и на кушетке в студии Гофмана. Ева жила полной жизнью, но, несмотря на внешнюю ветреность, она продолжала сходить с ума по Гитлеру. Она была прекрасно осведомлена о его отношениях с племянницей — о них знала добрая половина Мюнхена, — но не отступалась от поставленной задачи, подсовывая ему нежные записки в карман пальто во время его частых визитов к Гофману.

Гитлер искренне оплакивал погибшую племянницу, но верность ее памяти хранил недолго. Настойчивость и очевидная преданность Евы льстили ему. Он отвечал приглашениями в Troubadour — любимое кафе, но посещаемое реже, чем Osteria, — а затем в оперу. Всего несколько недель спустя — в декабре 1931-го, судя по торжествующим подписям в фотоальбоме Евы — он взял ее с собой в Хаус Вахенфельд. При жизни Гели такой чести она не удостаивалась. Не исключая, что больше ей попасть туда не доведется, Ева потихоньку отсняла множество фотографий, в том числе одну, где Гитлер, в надвинутой на глаза шляпе и с поднятым воротником своего бежевого плаща, выглядит как частный детектив. На другом снимке — вид на дом с запорошенной снегом лужайки.

Вероятно, тогда или вскоре Ева и лишилась с ним девственности, хотя нет никаких доказательств того, что они спали вместе, а тем более сведений, где и когда. Генриетта Гофман была убеждена, что это произошло спустя всего несколько недель после смерти Гели. Если так, то их первая ночь любви пришлась на конец 1931 года или начало 1932-го. Ева физически созрела, она могла побаиваться, но уж никак не сопротивляться. Надо полагать, в сексуальном отношении они подошли друг другу, иначе связь на том бы и окончилась. Правда, никаких подтверждений этому ни с ее, ни с его стороны не сохранилось: ни письма, ни любовной записки. Поначалу Гитлера, должно быть, тронула готовность Евы отдать ему свою невинность, или же смена партнерши подстегнула его. Так или иначе, на этом этапе их отношений он достиг пика половой активности. Юная плоть кружит голову, особенно пожилым мужчинам. Будь Ева опытнее, она бы тут же заметила, что его либидо, в лучшем случае, от природы снижено. Если она и могла кому-то довериться, то только своей сестре Гретль, они всегда были очень близки. Но шестнадцатилетняя Гретль не доросла еще до интимных откровений. А лучшая подруга Евы Герта Остермайр еще не вышла замуж, так что вряд ли была более просвещенной в этом отношении.